Небольшой кабинет. Светло-коричневые шторы полностью распахнуты, а около окна неподвижно стоит какой-то человек, будто ждет чего-то. Бьет сильный солнечный свет, ослепляющий так, что невозможно разглядеть ни лица этого человека, ни его одежды. Через некоторое время в дверь кабинета раздается стук.
– Войдите.
Дверь открывается. Двое мужчин вводят молодого человека странного вида: светлые, давно не мытые и не стриженые волосы растрепаны, на глазах завязана черная повязка, щетина на лице, одет он в белую рубашку и темные джинсы. Его сажают на стул, стоящий посередине кабинета перед рабочим столом.
– Снимите с него повязку, и можете пока быть свободны.
Мужчины стягивают повязку с парня и уходят. Яркий свет бьет его по глазам, от чего пленник морщится и отворачивает голову, но вскоре привыкает и уже может оглядываться по сторонам без особых усилий.
– Потрепанный внешний вид, расширенные зрачки, ваши выкрики про пустые улицы, необитаемые здания, стены с облупившейся краской, – обратился к нему человек у окна, – что всё это значит, Вадим? Ваше помешательство или следствие употребления наркотиков?
– Не употребляю!... – перебил его так называемый Вадим.
– Почему вы так в этом уверенны? Ах да, ваши вены не исколоты, ломки не наблюдается. Но впрочем, это не важно; моей целью вовсе не является отыскивать и лечить наркоманов, – усмехнулся незнакомец.
– А что же является вашей целью? Где я нахожусь? Кто вы? И что со мной происходит? – начал сыпать вопросами парень. – Я же уже сказал, что я ничего про себя не помню, кроме... кроме… Я не знаю, как это объяснить. Я даже не знаю своего имени. Почему вы назвали меня Вадимом?
– Неделю назад, когда вас сюда привезли, вы были в тяжелом состоянии: организм истощен, вы не могли ясно мыслить, несли какой-то бред, ваша одежда была грязной и помятой, впрочем, как и сейчас. В конце концов вы потеряли сознание и не приходили в себя несколько дней. Единственное, что из ваших слов было мне понятно – это имя Вадим, слишком часто и громко вы его повторяли. Хотя, возможно, это и не ваше имя, но оно уже крепко к вам приросло. Позавчера вы очнулись, и когда вас впервые привели ко мне, вы чувствовали себя уже несколько лучше, но всё же опять не могли рассуждать адекватно, вели себя агрессивно и говорили, что ничего о себе не помните, – человек сделал небольшую паузу, после чего добавил: – Тем не менее, мне необходимо знать, что с вами произошло. Я бы хотелось познакомиться с вашей историей поближе, расскажите мне всё, что удастся вспомнить, Вадим, – собеседник попытался сменить тон на более дружеский. – Ты ведь наверняка не всё забыл.
– Да... Те дни вспоминаются мне всё ярче и ярче, и я могу вам о них рассказать.
– В таком случае, начинай прямо сейчас.
Это было странно: Вадим понятия не имел, где находится, с кем общается и для чего этому человеку нужно знать о произошедшем с ним. Но деваться было некуда, всё равно его воспоминания не давали парню покоя, и ему просто необходимо было высказаться. Хотя бы для того, чтобы восстановить в памяти картину произошедших с ним событий, а может быть и суметь вспомнить как можно больше о себе самом, о своей жизни, которая теперь была для Вадима тайной.
Глава 1. Пробуждение.
Первое, что вспоминается – жуткий гул в ушах. Всё было будто во сне: я не чувствовал своего тела, не контролировал его, в голове мелькали мысли, но они были словно чужими, и сложно было их уловить. Я пробирался сквозь заросли травы, высотой примерно мне по колено, вокруг росли деревья, и создавалось ощущение, будто я иду по заросшей тропинке леса.
Вскоре сознание начало проясняться, гул стих, а движения стали более контролируемыми и осознанными. Заросли травы привели меня к невысокой железнодорожной насыпи, поднявшись на которую, я осмотрелся по сторонам. Слева было что-то вроде тупика: в нескольких метрах от меня дорога резко обрывались, будто не была достроена, а дальше росли всё те же деревья и трава. Я свернул направо, где рельсы уходили вдаль и скрывались за негустым туманом. Воздух был свеж и холоден, солнце только начинало восходить из-за горизонта, влажная листва местами только-только начинала приобретать багровый окрас. Было тихо.
Я шагал по прогнившим шпалам, пытаясь понять, в каком месте нахожусь. Но ответа найти не смог. Поначалу меня это не сильно расстраивало, думал, что сейчас выйду к людям и попрошу помочь мне добраться домой. Если что, придется ехать на рейсовом автобусе, наверняка мой город находится где-то неподалеку, а там уже выясню, как я оказался здесь. И как раз в этот момент я понял, что билет на автобус взять не смогу, спросить дорогу домой тоже не получится: я не мог вспомнить, где живу, кто мои родственники и друзья, чем я занимаюсь, где работаю и даже своё имя назвать не мог. Я просто ничего о себе не помнил, совсем ничего.
Сердце бешено заколотилось, мною овладел страх. Я судорожно оглядывался по сторонам в поисках хоть какой-то зацепки, хоть какой-то надежды на то, что вот сейчас всё вспомнится, дорога станет известной, и, усмехнувшись над собой, я уверенными шагами направлюсь домой. Но, увы, эти места по-прежнему оставались для меня незнакомыми.
Я попытался успокоиться. Главное – не паниковать. Единственным вариантом казалось просто вверить судьбу дороге и идти вперед. Куда-нибудь в итоге она меня всё равно приведет: небольшой поселок, деревня, станция или же вокзал какого-нибудь города. Любой населенный пункт. А там, как мне тогда казалось, – люди. Но может, обойдусь и без помощи. Увижу знакомые дома, знакомые улицы, и всё вспомнится само собой.
Ускоренным шагом я направился вперед. Временами поглядывая вниз, я заметил, как между шпал, покрытых мхом, кое-где через мелкие камни, пробиваются небольшие ростки полыни. Но основное время мой взгляд был направлен вдаль, туда, где рельсы пропадали из виду, растворяясь в тумане. Там была моя цель, но какая – неизвестно. Сколько еще нужно было идти? Час, день, больше? Долго тянулись минуты, под ногами мелькали шпалы, позади оставались десятки метров железной дороги. Высокая влажность давала о себе знать – в ветровке мне было душно, а без неё стало бы холодно. Я начал уставать.
Вдруг стало заметно, что лес, густо растущий вокруг, начал редеть. Моему вниманию предстали несколько деревянных домов, явно уже не жилых, старых, разрушенных, с покосившимся забором. И наконец, вдалеке, среди тумана, начали вырисовываться очертания крупного строения, очевидно являющегося вокзалом. Надежда взбодрила меня и придала сил, я ускорился, и уже почти бегом поспешил вперед.
Я ступил на перрон. Передо мной предстало широкое белое одноэтажное здание, выложенное из камня. Покрытые плесенью ступени вели к деревянным дверям, над которыми висела табличка «Вокзал города Анреанска». Поднявшись и потянув за ручку, я попал в главный зал, где по бокам в стенах находились кассы, но людей здесь не было. Создавалось ощущение, что здание давно опустело: серый бетонный пол покрытый пылью, ржавая люстра, протекающая крыша, перекошенные информационные стенды. Таблички с расписанием поездов почему-то отсутствовали.
Пройдя весь зал и выйдя через парадную дверь, я попал на вокзальную площадь. Ровная, прямоугольная, небольшого размера, покрытая потрескавшимся асфальтом. По бокам за ней росли небольшие деревья и кустарники, а у левого края стоял ряд ларьков, за разбитыми стеклами которых давно уже никто ничего не продавал. В конце площади справа стояло маленькое квадратное здание, над входом которого была прикреплена табличка с выложенными из лампочек курсивными буквами: «Привокзальная закусочная «В добрый путь!». Вход был завешен замком, но собственно я уже и не надеялся встретить там людей. Пройдя еще несколько метров, я вышел на длинную запыленную пустую улицу, окруженную с обеих сторон канавами, поросшими травой. «Может быть, просто заброшенный район города? – думалось мне. – Железная дорога по каким-то причинам была разрушена или не достроена, поезда здесь не ходили, и все покинули это место». Но зато теперь я знал, это город, а значит надо идти дальше – что-то там точно есть. В любом случае возвращаться назад мне не хотелось.
Туман почти рассеялся, а солнце поднималось всё выше, переводя раннее утро в день. Его теплые лучи согрели мои замерзшие пальцы. Вскоре улица вывела меня к автотрассе, машин тут не было, но вдали можно было разобрать очертания многоэтажных зданий, магазинов, автобусных остановок. «Мне туда!» – вновь подумалось с надеждой.
Я шел по обочине, всматриваясь вперед. Где-то там должны быть люди, идущие куда-то по своим делам, дети, играющие во дворах, магазины уже во всю должны вести свою торговлю. Но меня ожидало разочарование. Я ступил на совершенно пустые улицы, автобусы не развозили пассажиров по остановкам, магазины были закрыты, во дворах никого не было, на детских площадках не раздавался шум детворы. Я оказался в безлюдном месте, ничего о себе не зная и не понимая, что мне теперь делать. Было примерно часов девять утра – слишком поздно для того, чтобы все еще спали в своих уютных квартирах. Быть может выходной? Нет, слишком глупо. Или же сегодня какой-то большой праздник, и все люди с окраин собрались в центре. Тогда надо найти в этом городе какую-нибудь площадь или парк.
Я просто бродил по асфальтированным улочкам и узким переулкам, разглядывая окрестности. Город был красиво озеленен: между тротуарами и дорогами высажены ряды деревьев и кустов, а возле некоторых домов расположились маленькие оазисы, поросшие травой.
Через продолжительное время скитания вывели меня к широкой дороге, на противоположной стороне которой стояли большие серебристые решетчатые ворота, окруженные по бокам зеленым бетонным забором. Это был парк: большие клумбы посреди широких аллей, скамейки, стоявшие под многочисленными деревьями, зеленые, освещенные солнцем, лужайки. Перейдя улицу и поднявшись по высокому поребрику, я вплотную подошел к воротам. Вдали, на одной из скамеек, моему вниманию предстал силуэт человека, опустившего голову вниз и сложившего руки на коленях. Мне наконец-то повстречался в этом необитаемом городе человек!
***
Внезапно рассказ парня прервал телефонный звонок, раздавшийся в кабинете. Мужчина, внимательно слушавший всё, что говорил его собеседник, снял трубку стационарного аппарата:
– Васильев, слушаю … Да? Что, уже? … Надо же, как быстро летит время. Разумеется, сейчас буду.
Затем он встал со стула и обратился к Вадиму:
– Сожалею, но мне пора идти. Завтра мы увидимся вновь в этом же кабинете. Сейчас тебя проводят обратно в твою комнату. Заодно и накормят. Ты, должно быть, уже успел проголодаться. И да, – мужчина надел черный пиджак поверх выглаженной рубашки с галстуком, – на глазах у тебя вновь окажется повязка – таковы порядки, тебе не нужно видеть здесь ничего лишнего.
После того, как молодого человека по просьбе Васильева увели, он подошел к висевшему около двери зеркалу, поправил зачесанные назад недлинные черные волосы и с улыбкой произнес самому себе: «Значит, говоришь «Перейдя улицу и поднявшись по высокому поребрику»? Ну что ж, во всяком случае, твой родной город мне уже известен». Затем вышел и закрыл за собой на ключ.