Жертва
Кто мой отец? Чьё имя я ношу?
Кем рождена и для чего прибита
Гвоздями к деревянному кресту?
Кому, за что шепчу молитвы?
Зачем те взгляды, что тревожили в ночи
Теперь беспомощно возносят руки
К моим рукам? И эти палачи
За что мне продлевают эти муки?
Кому-то жизнь богатство и семья,
А мне? А мне лишь стоны, крики,
Которые промёрзшая земля
В тот страшный день ниспосылала тихо.
В страданьях, жажда смерти и прощенья,
Молю о чём-то неизвестного отца.
Страданья – пыль, а жизнь – благословенье.
Я – в жертву принесённая овца.
Зона теней
Нас не встретят почести сложными фразами,
Не постелют нам кровавые полотна.
Лишь разряды тока холодными фазами
Прогоняют ощущение лёгкого холода.
Нас заждались звери. Невинными взглядами
Нас встречали они, истощаясь от голода.
Только небо рыдает немыми разрядами,
Провожая гостей ненавистного города.
А в зверей стреляли. Горячие пули
Прорывали их тонкие нежные кружева.
И они умирали под дымящими дулами.
Эти звери никогда не были нужными.
И гремучая ртуть важной княгинею
Отравляет неспешно души охотников.
И теперь они жертвы, избиты богинею,
Защищавшей когда-то обычных работников.
Мир невинного, светлого вечного ужаса
Нас преследует в «правильных» мелких желаниях,
В головах непокорных правителей кружится,
Оседая на землю железной окалиной.
Пусть зима не кончается атомным веером,
Только жаркая осень сжигает всё чуждое.
Это зона теней. Вы когда-то все верили,
А теперь лишь надеетесь на светлое будущее.
О бездомных детях
В подворотнях ни стука, ни вздоха,
Заглушили моторы сердец,
Отреклись от всевышних рук бога,
Ожидая команды: «Конец!»
Дети зрелищ утратили веру,
Им осталась печаль да тоска,
Им остались бои за измены
И за вдох сквозь пучину песка.
Игры мира, не трогайте детства!
Этот грех не простить ни за что.
Подворотни плюются калецтвом
Душ, отдавших себя за него.
Собирая вчерашние грёзы
На подъёмах бетонной волны,
Льются в стоки горячие слёзы,
Гибнут души на сгибе иглы.
Им никто, им никто не поможет.
Без породы, с породой – одно.
Но породистым – чистое ложе,
А дворняге – холодное дно!
Колыбельная
Спит кроха, спит дитя в тени ночной,
Не шелохнётся. Всё ли с ним впорядке?
Нет, не впорядке. С чёрною чумой
Играл он накануне в "прятки".
Теперь заснул, не видя над собой
Плиты гранитной, что зовётся гробовой.
Спи, моя кроха, засыпай, малыш.
Ты был мне дорог, а теперь Лежишь в камнях.
"Ответь! - Кричать так хочется. - Чего молчишь?",
Но не ответит бездыханный прах.
Здесь место тихое. Ты встретишь свой покой
Могильною плитой.
Нет! Ты ни в чём не виноват.
Покойся с миром, маленький мертвец.
Ты жыл бы, если бы не этот страх,
Если б тебя вдруг не настиг конец.
И меркнет свет вокруг, и тлеет тьма,
А я схожу с ума.
Есть место адское одно,
Куда всех смерть несёт,
Но тело чистое твоё
Туда не попадёт.
Ты будешь здесь! Навеки
Твои закрыты веки.
Не знаю, как мне этот страх
С твоей души убрать.
Ты снишься матери во снах,
Но где же твоя мать?
Вокруг тебя чума и грязь -
Твоя ли это казнь?
Нет, не твоя. За всё страдай,
За все её грехи!
И душу дьяволу продай
Молитвам вопреки.
Ты мёртв. Она лишь рада. Вот,
В тебе все её кровь и пот.
Немая тишина вокруг тебя -
Ты получил заслуженый покой.
Теперь лежит невинное дитя
Под мраморной плитой.
Кого бы ты не встретил на своём пути,
НО помни мать. Её не забывай - прости...
Кукла
слабая тварь подражает всевышним
и лижет, и лижет их жёлтую вязкую сласть,
трясёт куполами и гривой синтетики пышной,
моргая так часто, что хочется просто пропасть.
я выдерну шнур, и кукла остынет на время,
застынет на морде гримаса размазанных слёз.
ресницы торчат как мечи, опуститься не смея,
и сердце не бьётся, прорвавшись сквозь ритмы угроз.
«Я — твой повелитель! — кричу ей — И мне тебя мало!
Дай кровью твоей окроплю чисто тело своё!..»
а кукла покорна… лишь белая маска оскала
легко обнажает желание сердца её.
ей нравилось так подражать мимикрии всевышних,
плясать свои танцы, бездушно глядя на толпу.
но время пришло, когда вату волос её пышных
огонь растворит в своём остром и диком пылу!
Продожение следует...