В руках стихии, как игрушка,
Увы, беспомощен фрегат.
Собрались бесы на пирушку,
До времени покинув Ад.

Порвали парус злые черти,
Сломали мачту, и на дно
Влекут фрегат, навстречу смерти…
Мы не сдадимся все равно!

Пусть демоны терзают душу,
Пусть воют злобно на ветру!
Мы клятву смелых не нарушим,
Хоть на заре пойдем ко дну…

Мы будем пить и веселиться,
На страх отважно наплевав!
Уж лучше до смерти упиться,
Чем гнить средь рыб, на дно попав!

Мы больше не увидим землю,
И дом родной, и зелень трав…
А нашим пьяным крикам внемлет
Седая смерть, косу подняв.

И под покровом ночи темной
Мы не войдем в старинный порт.
Лишь океан, с усмешкой злобной,
Раскроет бездны черный рот…

Один министр как-то раз
Сидел в трактире в поздний час.
Вино безвкусным было тут,
И вовсе не смешным был шут.
Сидел министр, глядя вдаль,
Висела над душой печаль,
Поскольку злобный конкурент
Ему сегодня дал совет
Валить скорее из столицы,
Иначе он пошлет убийцу –
Таким вот образом велась
Борьба кровавая за власть.
С тоской глядел министр в окно,
Тут снова принесли вино.
Внезапно беспричинный страх
Министра сжал в своих когтях,
Едва взглянул он на вино.
А вдруг отравлено оно?
Ведь мог же, скажем, официант
К нему в бокал подсыпать яд?
С тревогой отстранив бокал,
Министр тяжко с места встал,
Пошел на воздух освежиться.
Туман сырой вокруг клубится,
Во тьме уже взошла луна…
Вдруг болью налилась спина –
Кинжал свой тонкий, будто спица,
Вонзил в министра шут-убийца.

Из моря выгнали на сушу
Не страх и не пустая блажь.
Лишь старость, тело съев и душу,
Его взяла на абордаж.

Он снял с руки зловещий крюк -
На берегу тот лишь помеха.
Он был пират, внушал испуг,
Теперь – все корчатся от смеха.

Старик, с отрубленной рукой,
И в ветхой выцветшей одежде…
С ним попугай, едва живой -
Уже не так болтлив, как прежде.

Но память о былых делах
Еще жива, еще кипит!
Пусть тело обратится в прах,
Воспоминанья – как гранит.

Он помнит прошлое своё:
И драки в мрачных кабаках,
И ветра злобное нытье,
И кровь на собственных руках…

В душе еще пылает бой,
Звенит металл, горит закат
И тонет в бездне голубой…
Над кружкой клонится пират.

Пусть на груди зияет рана,
И нет руки, и сломан нос,
Зато в глубинах океана
Его заждался Дэйви Джонс!

Да, все друзья давно на дне,
И волны вдаль зовут от дома,
Но не поддастся он тоске
Пока в руке бутылка рома!

Лишь ром с души сгоняет горе…
Воспоминаньям нет конца!
Он видит корабль, и бурное море,
Пятнадцать скелетов, сундук мертвеца…