Продолжать?, проза... проза... Опции

[юрий]

год назад было написано все нижеследующее... материала много, есть маза дописать; ранее выкладывал здесь, отклик вроде был люди зацените, стоит продолжать или нуйвонафик?


да, кстати... считайте этих персонажей далекими от реальных людей и не проводите параллелей.
приятного чтения.

.Король и шут.

1. Герои и Злодеи.

-Ты говоришь, я демон? Так и есть! - громкий крик вырвал Князя из сладкого сна о прекрасной дочери купца, облившей вчера двух странников из окна помоями.
Над лицом Князя склонилась источающая смрад морда Горшка:
-Встаёшь, али без тебя кролика есть?- у Горшка не было верхних передних зубов, и от этого его лицо, и с закрытым ртом вызывающее отвращение, было несколько гадским.
-Кролик? Тащи сюда!
-Ага, счас притащу, только колокольня к обеду позвОнит!
-ПозвонИт!- автоматически поправил Князь и сел. Он повел взглядом по сторонам. Горшок сидел рядом на выворотне, по привычке злобно прищурившись и ухмыляясь. Его обычно черные, но теперь посеревшие от дорожной пыли волосы сбились в колтуны, недельная щетина на щеках придавала внешности несколько «бывалое» выражение: Вы, мол все молодые ещё, зелёные, вот я на свете чего только не видел…
Было раннее утро, в подлеске ещё темновато, однако начало светать, надо опять отправляться в путь. Высокие северные деревья сгрудились вокруг полянки, на которой расположилась ночная стоянка. Зелёные кусты пахли пряностями и неприятностями. Сам Князь полусидел на толстой подстилке из высохших сосновых иголок, лежавших почему-то под раскидистой елью. Рядом серая кучка золы – всё что осталось от костра, так весело полыхавшего ночью.
-Чего покушать есть?- спросил Князь и потянулся.
-Ты определись сперва, покушать или поесть, -ответил, улыбаясь, Горшок и, вытащив из-за пазухи два сухаря, кинул один Князю, -Совсем завшивели, вашблагародие - по утрам умываться перестали, на сырой земле почиваете!!!
Князь повел по одежде ладонями, словно поправляя складки. Однако его плотная хлопчатая рубашка, серая от времени и лишений жизни, кожаная безрукавка и широкие серого же цвета штаны давно не нуждались в разглаживании – скоро совсем в негодность придут, рваться начнут, а Князь не любит порванную одежду, даже зашитую не переносит. Это Горшок по три года одно и то же носит, у него на куртке шов на шве.
-Да иди ты… где-то здесь ручей был…
-Вон за теми кустиками, куда ты вчера потемну по нужде ходил.
-О чёрт, даже попить не из чего… да что болтать попусту, собираемся и идём искать воду… незагаженную…
Друзья собрали нехитрые пожитки: два маленьких дорожных мешка со всяким хламом, лук без тетивы, ножик со сломанным лезвием, две фляги с низкопробной бражкой и две бутылочные тыквы для воды. Раскидав по зелёненькой, как язык утопленника траве золу, они отправились через лес, беседуя при этом:
-Надо что-то делать с едой!- Князь почесал протестующее бурчащий живот.
-Я знаю, что с ней делать! Поедать! Всегда и везде!
Князь махнул рукой и зашагал дальше – туда, где был виден просвет между деревьями, преимущественно соснами и елями. Лес был редковатым, южнее леса настоящие, темные, мокрые, а здесь и ели какие-то худые, и зверей мало, и люди не такие дикие.
Было самое начало лета – в северных краях, где бродили Горшок и Князь, ночи были ещё прохладными и Князь, за семь с лишним лет до сих пор непривыкший спать под чистым небом без теплой одежды, всё утро ёжился, пока не разогрелся ходьбой и не вышло нежное весеннее солнышко.
Выйдя через подлесок на полянку, путники увидели, что полянка эта заканчивается обрывом. Небо за обрывом было ярко-голубым, хорошим утренним небом. Горшок подошёл к товарищу, или, вернее, соратнику и дрожащим голосом сказал:
-О боги! Да мы же пришли к самому краю земли! Стой здесь, мой друг, я разведаю, что там, за ним!
Он побежал к краю полянки, заплечная сума била его по худой спине, от этого производился стук, будто в суме лежали камни. Князь смотрел, как он бежал, бежал и вдруг споткнулся за два шага до обрыва и ухнул вниз.
Князь вскрикнул и ринулся к краю земли. Однако, подбегая, он увидел деревья и холмы внизу, за «краем», и замедлил шаг. Остановившись у самой кромки, обнаружил земляную ступеньку, образовавшуюся на корнях дерева, вцепившегося в склон. Там лежал Горшок и весело смеялся своей очень остроумной шутке. Князь плюнул с досады и поднял взгляд.

Солнце ослепляло, и он прищурился. Внизу всё было зелено, текла речка. Она делала крутой изгиб, там разлегся маленький город. Деревянные строения высились посреди островков зелени, высокие тополя сверкали изумрудом. Городок продолговатый по форме, одной стороной выходил на самый изгиб речки а другой тянулся вдоль тракта, уходящего на восток. Справа от городка, там, куда отходила странная заброшенная дорога, стоял зловещий лес. Князь сразу представил, какие чудища могут прятаться под сенью громадных дубов, елей и сосен, и поежился. Но лес этот был маленьким, отсюда, с обрыва видно, что это часть гораздо большего древнего храма природы, просто люди, селящиеся вдоль реки, потихоньку открамсывают землю от леса – скоро вообще одни поля останутся.
Горшок тоже поднялся наверх, к Князю, уняв очередной приступ хохота и вытерев выступившие слезы, посмотрел на город.
-Здесь люди есть, а значит, есть и жизнь! А где есть жизнь – есть чистая вода!
Он выудил из кармана большую золотую монету с профилем какого-то носатого царя и продемонстрировал её Князю.
-Откуда они у тебя только берутся?
-Места знать надо.
Друзья съехали на собственных задах по песчаному обрыву, оставляя за собой полосы текущего вниз песка, видно, это река вымывала с каждым годом пласты земли, обрушивая их вниз. Высотой обрыв был около трёх-четырёх ростов Горшка. Подошли к дощатому, потемневшему от влаги мостику через речку, за которым и начиналась улица, оканчивающаяся небольшой площадью. Её обрамляли трех-четырех этажные дома, окна смотрели прямо в центр площади, там стояло серое древо, голое, без коры. Его лысые ветки, лишенные листьев смотрелись странно и зловеще на зелени тополей, ими усажены все задние дворы.
-Клянусь, на этом дереве татей вешают!- Горшок бодро зашагал по мостику, явно проверить, нет ли на ветках верёвок. Князь вдохнул всей грудью воздух, пахнущий тополиной смолой, и последовал за другом.
Горшок стоял около дерева и чесал лохматую голову. На дереве висела деревяшка, какими обычно отмечают собственность князей или имена весей, градов или деревень. На деревяшке аккуратным почерком было выведено:
ДЕРЕВО
Князь тупо таращился на это произведение народного творчества, заметил, что угол деревяхи обгрызен, явно человеческими зубами.
-И зачем вешать на деревья такие надписи? Лучше б название сего «великого града» накалякали…
-А вы не думайте, что вы умнее других людей, богатыри,- скрипучий голос принадлежал деду, подошедшему сзади,- хоть и предстоят вам слава и богатство, но это потом, сейчас же – учитесь мудрости народной! Слушайте людей, делайте добро да будьте храбры, и отплатит вам народ сторицей!
Князь, обернувшись, увидел, что дед был слеп – по линии глаз тянулся страшный шрам. Сам дед был высоким, однако старость согнула в плечах, Князь представил, что он тоже такой когда-нибудь будет, загрустил. Посмотрел на Горшка, тот покрутил пальцем у виска, а потом подмигнул и вымолвил:
-Здравствуй, батя… толково ты говоришь, зришь в корень. Коль хочешь знать, величать меня Горшком, а ентого вот будущего богатыря Князем. Будь добр сам по заветам своим, пригласи путников на чарку чая!
Старик нахмурил брови, это выражение на безглазом лице показалось Князю жутковатым.
-Ладно, витязи, любо мне с вами за столом посидеть, о жизни потолковать… следуйте за мной.
Горшок опять подмигнул. Князь, следуя за слепцом, пристально разглядывал его со спины. Старик шёл, хоть и трогая землю клюкой, но твёрдой походкой. Волосы седые, длинные, спутанные и сбитые в тонкие колтуны – видно, живет один, некому помочь немощному. На ногах истертые сапоги, на широкие плечи, несмотря на жарковатый для начала лета день, накинут плащ. Князь разглядывал этот плащ и думал: кто ни есть этот человек сейчас, в молодости он был воином.
Плащ этот имел явственно не местное происхождение и был, по-видимому, в бытность старика ратником отобран в странствиях или ратоборствовании на Востоке, где таким вещам знали цену.

Дед отвёл их обратно к реке, к неприметному серенькому домику на самом берегу. За приземистой избой-пятистенкой был, по-видимому, сад – из-за крыши выглядывала только что отцветшая яблоня.
-Что ж я сам, молодцы, не представился! Меня Санифодием звать, я обитаю в этом жилище пятый десяток, и приглашаю вас войти,- Князь невольно повторил в уме его странное имя, словно запоминая. Дед пошёл дальше, через калитку, так же постукивая по земле клюкой, или, скорее, посохом, и придерживаясь кончиками пальцев заборчика.
Все прошли в дом. В маленьких сенцах старик разулся, поставив сапоги под высокую лавку, бывшую единственной мебелью в пустом сером помещении. Горшок, следуя примеру, снял подбитые железом сапоги – гордость бродяги, которую никакие разбойники с него не могли снять. Князь стащил ботинки: хотя с утра прошли мало, снизу уже поднимался запах давно не мытых ног. «И вправду завшивел»,- подумал Князь и горестно вздохнул.
Гости умыли руки в рукомойнике по примеру старика, который двигался по своей хате, будто не был слеп. Вместе прошли во вторую комнату, сели на лавки к столу, стоявшему у окна.
Дед поставил на стол гречневую кашу, теплую ещё, утреннюю, масло на глиняной миске, круглый хлеб, две тарелки, деревянные ложки, вся посуда была простая, без прикрас и завитушек, какими любят украшать её мастера.
Потом Санифодий поставил во дворе на летнюю печку чайник – самовар лежал в углу около печки, на вершине кучи сломанного хлама, весь в паутине, видно испорчен. Пока гости ели, хозяин сидел, поворачиваясь к ним то одним ухом, то другим, с удовольствием слушал как двое едят – каждому нравится, когда хвалят еду, а такое молчание за столом – лучшая похвала.
Как доели, вынес тарелки во двор, принёс чайник, достал оловянные кружки и подсел на лавку рядом с Горшком.
-Ну, расскажу я вам о своей жизни, молодцы.
Родился я здесь, в Березани. Не думайте, что мне много лет – я выгляжу гораздо старше вас. Но когда случилась история, искалечившая мне лицо и душу, я был примерно в вашем возрасте. Уже сорок лет прошло с той страшной ночи, когда возвращался я в родную Березань. Это сейчас вы видите почти город, даже ограду в прошлом году поставили, говорят, а тогда была простая весь, или, по-нынешнему – деревня.
Я шёл с юга, там вы, наверное, видели заброшенную дорогу в еловом лесу. Эта дорога и тогда была нехожей – про обитателей темного леса складывали страшные легенды. Но по молодости я не видел толик правды в народных словах.
Ночь была тёмной, ветер покачивал верхушки высоких деревьев, а внизу стоял туман. Ещё на той стороне леса меня отговаривал заходить на опасную дорогу попутчик – он живет сейчас около тракта – но я был, повторюсь, очень молод и горяч. Да, я был очень молод. Я странствовал по далёким южным землям, ратоборствовал, нанимался сопровождать караваны на восток…. Я был высоким статным загорелым юношей, и был очень красив. Я…,- Горшок тронул деда за руку и сказал:
-И ты пошел через лес? – Горшку не очень хотелось слушать стариковские россказни типа «А вот я при князе Бреже оооо!»
-И я пошел через лес. Сначала это был нормальный лес – ягоды, сосновые иголки. Но потом туман сгустился и начал как-то странно светиться. Я шёл не опасаясь и даже не оглядываясь, пока не почувствовал, как кто-то трогает мои волосы. Я обернулся и вскрикнул – за мной стоял Черт! И он держал в кулаке клок моих волос! Я прикоснулся к затылку – так и есть, это мои волосы!
Не долго думая я двинул рогатому в пятак и ринулся прочь – до дому оставалось порядка двух верст. Добежав до крайнего дома я крикнул, чтобы вышли с факелом, но один из знакомых, не побоявшийся открыть ставни ночью, почему-то не узнал меня. Я добежал до этого дома,- старик повел рукой,- и остановился в ужасе перед зеркалом. Я выглядел так же, как сейчас сижу перед вами. Длинные черные волосы поседели, лицо сморщилось, спина согнулась. Я понял, что меня никто не узнает, никто не поймет и не поверит. В приступе ужаса я разбил зеркало и полоснул осколком по глазам, чтоб не видеть больше, как я изменился…

Горшок стукнул стаканом по столу и тихо промолвил:
-Да, батя, я был года три назад здесь и слышал про эту трагедию. Не думал, что судьба сведет меня с тобой. Моя же история гораздо менее печальна.
Она началась двадцать пять- двадцать шесть лет назад, когда я родился в средней рабочей семье, в приморском городе Пероми,- взгляд Горшка стал странно задумчивым – как всегда, когда он вспоминал о детстве.
С детства я был одержим странной болезнью, которую один гостивший в городе иноземный лекарь назвал эээ… ВАНДЫРЛЬЮСТОМ, или что-то вроде того. Весь порок болезного заключался в ужасном, непреодолимом желании странствий, приключений, путешествий. При этом я не был простым мальчишкой, у которого все эти вандырльюсты проходят к годам тринадцати, мой вандыр был очень сильным и в четырнадцать я убежал из дома. Сначала я пристал к торговому каравану, с ним ушел на север, жил в нескольких городах даже чуть больше месяца, но душевная хворь с иноземным названием не давала мне покоя. Я нашел себе замечательное дело – я сочиняю песни, пою их, работаю шутом во всех крупных городах. И, странствуя так, не понимая иного предназначения для ног, кроме ходьбы, в возрасте двадцати лет я встретил своего лучшего друга, Князя. Про себя он, надеюсь, расскажет тебе сам, а я лишь закончу: сейчас я двадцатипятилетний жлоб, умеющий только путешествовать, петь и высмеивать, у которого жизнь отобрала даже дудку. Теперь, ёпт, придется новую делать. Пройденный путь велик, а впереди раскинулся ещё больший, но мне почему-то все чаще становится тоскливо.
Горшок опять вздохнул, открыл свою висевшую на поясе бутылку и плеснул в чашку браги, отпил. Минуты две посидели молча, потом начал Князь.
-Все, кто меня знает под именем Князь, в общем-то правы, когда называют меня так. Я на самом деле князь. Меня звать Андреем. Я наследник Северного княжества. Раньше там правил мой брат Олег. Мы родились с ним в один час, он чуть раньше увидел этот мир, и поэтому по праву заслуживал свой титул. Когда умер наш батюшка, он стал князем Северных земель. Я жил в то время в княжеском тереме в городе Курове, столице Северного княжества. Однако случилась ужасная вещь – брат попал под влияние монахов иноземного ордена – Черных братьев. Сейчас они правят в Северном княжестве его руками, и никто не может ничего с этим поделать. Я пытался прояснить взор Олегу еще когда был рядом с ним, но он выгнал меня из терема! Его воля полностью подавлена Черными Братьями, но никто этого не знает. Единственного человека, которому я мог доверять, повесили сразу после моего изгнания. Это все случилось около семи лет назад. С тех пор я не раз пытался хотя бы добраться до брата, чтобы убедить его выгнать из терема Черных братьев, но в Княжестве меня представили как братоубийцу, все простые люди думают, что я готовил покушение на Олега. Меня спасает только то, что я редко показывался на людях в бытность братом князя, и лицо почти никому незнакомо
Когда я все-таки прекратил все попытки и шел из Северных земель, я познакомился с Горшком – он тоже шел на юг. Мы много странствовали вместе, повидали много земель, народов, правителей, и нигде я не смог найти сообщников.
Ты первый человек, Санифодий, кому я рассказал все – и то только потому, что тебе никто не поверит, если вздумаешь кому-нибудь рассказать обо всем этом. К тому же у нас наболело, просто надо высказаться. Мы тык молоды, а видели и чувствовали так много, что иногда просто не хочется ничего делать.
А вообще мы веселые – это жизнь такая грустная.
Санифодий погладил серую бороду, его обезображенное лицо приняло задумчивый вид.
-Я могу вам посоветовать лишь то, что сказал вам там, на площади. Я не вижу вас снаружи, однако внутренний взор мой видит в вас сильных духом людей. Творите добро, ходите по свету дальше и не теряйте надежды. Надейтесь на лучшее, надейтесь на хороших людей.
А сейчас – отдохните на лавках, заночуйте, если хотите, а если хотите – отправляйтесь в путь.
- Спасибо, батя, -Князь встал с лавки, -я вижу, у тебя самовар поломан, починю я его, коль ты не против, а то надо чем-то за еду отблагодарить.
Санифодий махнул рукой: -Починяй, починяй да помни, что я говорил вам.

Князь до вечера заделал дырки в самоваре, Горшок наколол дров полные сенцы, поспал малец. Друзья поели с Санифодием вечером, попили чаю и стали собираться в путь. Дед сначала отговаривал их идти в ночь, но потом махнул рукой. Он вышел с ними на улицу. Поздний вечер, снаружи не было людей, как и рано утром. Небо было почти черное - луна блуждала меж туч и звезд. Дул слабый ветер.
Князь и Горшок не сговариваясь отправились к заброшенной дороге, ведущей в страшный лес. Санифодий опять хотел возразить, и опять подумал – все, что ни делается, то к лучшему, и, попрощавшись с путниками, отправился спать.

-Ну, как тебе места? Мне лично никогда не нравились старики, обещающие: «Ты будешь сыт и отдохнешь у деда на печи», но этот – сильный мужик, -Горшок до сих пор был задумчив и говорил серьёзно, с утра ни разу не пошутив, что было совсем удивительно.
-Нормально… Пробьемся, Горшок. Пошли в лес, приключения искать, добрые, ёпт, дела делать.
Друзья зашагали в чащу, источавшую густые запахи сырости, старых деревьев, болот и тумана. Луну закрывали облака, небольшой ветерок покачивал верхушки древесных великанов. Сильно заросшая травой дорога опускалась, вокруг собирался туман, было подозрительно тихо. Путники прошли около двух верст, когда Горшок вдруг резко обернулся и ударил кулаком в клок тумана, который почти вплотную приблизился к его голове. Серые клочья слетели с покрытого бурыми волосами тела – перед друзьями был пресловутый черт, и Князь, недолго думая, схватил его за длинные острые уши.
-Держи крепче!- крикнул Горшок и влепил в мерзкую рожу беса,- если ты мне хоть один волосок выдернул, я тебя так покалечу, что ты и в преисподнюю не доберёшься!
Морда черта исказилась в гримасе ужаса: -Нет, нет, я тебя и не тронул!!! Здесь вообще никто не ходит давно, сорок лет ни души, последний был местный какой-то, молодой, дурной, поперся сам не знал куда, -черт верещал все громче и все неразборчивей. Горшок ещё раз вмазал ему в торец и крикнул: -Это наш друг! Я тя счас покалечу!
Черт упал на колени и схватился волосатыми пальцами за безрукавку Князя:
-Отпустите меня, я верну вашему другу прежний облик, он будет таким, каким зашёл в мой лес, только отпустите меня!
Князь подумал малость и, дернув для убедительности за волосатые уши, ответил: -Ловлю на слове! Делай Санифодия, того, кто шел здесь сорок лет назад таким, каким он был до твоего леса, а не то я тебя Горшку подарю!
-Хорошо, хорошо, добрый молодец, сделаю, сейчас сделаю,- черт покосился на умело изображающего ярость берсерка Горшка и внезапно покрылся испариной. Он все потел и потел, Князь уже хотел наддать ему в пятак, но тот вдруг резко зажмурился и открыл глаза:
-Сделано, добрый молодец,- голос был или казался уставшим.
-Точно?
-Точно-точно, пусть твой друг сбегает посмотрит, я же знаю, тот молодой дурак в Березани живет!
-Ладно, бес! Я тебе верю! Но смотри, если соврал, то не жить тебе с целыми костями
Князь развернул черта спиной и двинул ботинком ему в самое мягкое место. Черт взвыл и умчался в чащу – только листья шелохнулись.
-Эх, брат, добреем на глазах! Пошли отсюда быстрее, а то прибегут бесенята смотреть на таких пригожих,- Горшок гыгыкнул и быстро зашагал по дороге. Днем он отоспался у Санифодия и теперь мог идти хоть до следующего вечера. Князь поспешил за ним, то и дело оглядываясь по сторонам и избегая потускневший туман. За пару часов путники вышли из леса – и почему только эту дорогу называли непроходимой? Они шли дальше по полю, почти степи, только слева, на востоке, виднелась тонкая зеленая полоска, а на западе виден был обрыв, тот самый, с которого друзья сошли в Березань, но выросший до великих размеров.
Так шли по серой дороге всю ночь, под утро лес на востоке приблизился, окрасился розоватым светом. Дорога сворачивала налево, там показалась одинокая сопка, покрытая зелененькой травкой. Друзья забежали на всхолмье, замочив ноги в росе. Перед ними открылась развилка – один путь уходил в лес, а другой продолжал путь на юг. Горшок присматривался к лесной дороге, прищуривал глаза и наконец сказал: -Вот эта дорога более изъезжена, а значит, там есть люди, а значит, там есть еда, а значит, там можно поесть, а значит, что…,- он не успел договорить, Князь тронул его за рукав и побежал вниз, к лесу.
Горшок тут же догнал, подсек ногу другу, оба радостно покатились вниз. Полежали на мокрой траве, посмотрели в небо. От вчерашних туч остались веселенькие облачка, они скользили по небосводу и уносились за лес.
-Ёпт, не ожидал, что быть хорошим так хорошо,- Горшка опять потянуло на рассуждения,- раньше был никаким, за себя, ну можт, ещё за тебя, Князь.… А теперь что? Делаем добрые дела? А нам за это ни хрена ни полыни? Эх, тяжела доля борца за правду…
-Да ладно, Горшок, в кои то веки ты рассуждаешь над жизнью. Пошли уж в родимый лес, родимые приключения искать.
Они встали, отряхнулись, и отправились по дороге в лес. Пели птицы, стрекотали в траве кузнечики, зайцы и прочие блохи. Утро предвещало мировые бедствия под вечер. Дорога петляла меж дубов, сосен, изредка появлявшихся берёзок:
-Во дела! Глянь, Горшок, березки только здесь встречаются, а в Березани их вообще нет.… Но почему её тогда называют Березанью?- Князь почесал за ухом.
-Не грузи себя тем, что ты не поднимешь, оставь загадки для ведунов. Давай лучше привал сделаем.
Они свернули в лес, прошли около четверти версты и остановились около ручья, бившего из-под большого серого камня, сели, сняли дорожные мешки. Князь достал сухарей, их Санифодий насовал полный подсумок, погрызли, запили ключевой водой. Солнце поднялось над деревьями, Князь предложил отдых до обеда и тут же повалился на землю спать. Горшок встал с одного из камней, раскиданных неведомой силой по полянке. Он обошел ближние деревья, набрал сухих, отмерших веток, развел по ветру от Князя костер, достал котел, поставил кипятиться воду. Взял камень и пошел в чащу, искать кого бы съесть мясного. Заметил зайца, кинул в него с десяти шагов камень, привык уже так добывать пищу, попал сразу в голову. Освежевал на месте, отнёс к ручью, кинул в котел, туда же травок съедобных, корней для гущи. Пока готовилось, снял с заячьей шкуры жир, замочил её в ложбинке меж камней, сел и улыбнулся: а Князь ещё спрашивает, откуда у тебя то, откуда это…
Князь как будто услышал мысли, заворочался, а потом и вовсе проснулся. Подошел, понюхал котел и пошел мыть руки. Возвратившись, опять понюхал варево в котле и спросил:
-Слушай, Горшок, а как ты это все успеваешь, а? Это же заяц в котле! Как ты его туда заманил?
-Камнем по голове, конечно, как и раньше… Такой чёта добрый в последнее время – пришиб зайца и совесть мучает. Ты же знаешь, что мясной бульон это трупная вытяжка, так может и не есть его вовсе?
Князь усмехнулся старой шутке:
-Тогда он вообще зря погиб. Хоть похорони зайчика.
-Иди лучше луку поищи дикого, сейчас готово будет.
Князь послушно ушел, Горшок подождал до готовности мяса и по старой привычке не стал снимать котелок с огня а просто плеснул воды из ручья в огонь. Вернулся Князь, какой-то весь встревоженный, держал в кулаке пучок зелени.
-Чего так мало-то? Воровать что ли ходил?
-Каж-жется, да!- голос Князя дрожал,- там такой медведь ходит!
-Медведь? Ну зови его сюда, пусть с нами поест,- кусты за спиной Князя зашевелились,- А он и сам догадался! Айда сюда, Медведко!
Косолапый вылез из кустов, увидел двоих и остановился. Князь дрожал от страха – давно боялся крупных хищников. Горшок залез в котел и, обжигаясь, отломил ножку зайца, кинул под нос медведю. Тот обнюхал ароматное дымящееся мясо, ухватил зубами и прыжками убежал за кусты.
-Вот так с ними надо, со зверятами! А ты – Медвед сидит, Медвед бежит. Садись, кушать подано!
Сытно поели, заедая суп сухарями, напились воды с ручья, от еды Князю снова захотелось спать, он уговорил Горшка отдохнуть ещё часок, подложил под голову мешок. Не спалось, и он завел разговор – Горшок сидел рядом и ковырял палочкой в нижних зубах:
-Слушай, Горшок, сколько с тобой путешествую не спросил до сих пор: А ты грамотный? Ну, в смысле писать умеешь?
-Ага. Я даже пару книжек в детстве прочитал,- Князь сразу оживился, присел:
-Дааа? И что же это было?- сам он в Курове, в тереме, перечитал почти всю библиотеку
-Да какая-то мура…. Мне не понравились ни «Размышления Олега Вещего о сложной сущности простых вещей мира сего» ни «Похождения бастарда»
-Не ожидал, что ты знаешь «Размышления»… не понимаю, почему эти две книги не могут не понравиться… Похождения бастарда это вообще классика приключений
-Да у меня вся жизнь Классика приключений,- Горшок почему-то распалился и начал шепелявить – как сразу после того, как он потерял зубы,- ну читаю я про эти приключения, там написано: «И Бастард посмотрел на небо – оно было чистым и глубоким, плыли по нему облака, большие и малые». Да что мне ваши облака – вон выйди в поле, ляг и смотри на них. А если мне и будет про них интересно – так пиши по уму: «Глубокое небо» - это какое? Насколько глубокое? Как сейчас?- он посмотрел вверх. По небосводу плыли облака, большие и малые, сама синь была чистой и глубокой,- Так скажи мне, на кой черт мне эти книжки, если от приключений сам не знаю как прятаться, хотя не больно-то уж и хочу, а до размышления я как-нибудь сам доразмышляю!
-Ну, это ты у нас такое, ёпт, исключение из правил. А если кто не может на поле выйти, или прилечь, если взаперти сидит, в четырех стенах, как я раньше! Им же приключений не достает!
-Ну и пусть эти ущербные свои книжки и читают, а я себе свое поле найду где-нить, небо разглядывать.
Если им чего-то там не хватает – пусть бегут из своих темниц на волю, сюда, к нам! Места на земле всем хватит. Хотя хрен с редькой им! Пусть читают, мне не жалко – мне ж снаружи больше останется!!!
Разговор оборвался, друзья полежали молча, чуть-чуть обидевшись друг на друга. Потом Горшок встал, начал собирать вещи. Князь поспешил за ним, и уже через четверть часа они отправились дальше.
Уже подходили к дороге, через зеленую копну березки Князь уже увидел серый пыльный тракт, как Горшок вытянул руку вбок.
-Постой!- тихо сказал он,- прислушайся!
Князь напряг слух услышал, что так встревожило Горшка. Стук копыт, очень быстрый, однако лошадь была одна. Похоже, всадник от кого-то убегал или этого самого кого-то догонял. Оба присели. Стук копыт приближался, наконец промчался всадник на вороном коне, так быстро, что не успели рассмотреть. Подождали пяток минут и вышли на дорогу. Огляделись. Никого не заметив, друзья отправились дальше в сторону, где по мнению Горшка находилась весь и куда поскакал странный всадник.
Горшок ругнулся – уже полдень давно миновал, а прошли за день всего ничего. Прибавили шаг, выбивая из дороги и ботинок пыль – непонятно, откуда больше вылетает. Жарко, Князь снял безрукавку, оставшись в тонкой широкой рубахе. Так шли пока солнце не заскользило вниз, стало чуть прохладней. Князь внезапно увидел, что деревья вокруг стали выше, зеленее, по краю дороги много зеленых кустов – в таких удобно делать засады на путников.
-Кажется, приближаемся к реке!- Князь решил показать свою «топографическую сообразительность», как говорил Горшок.
-Ха-ха! Ему, ёпт, это кажется! Ты воздух понюхай – мы же давно вдоль берега идем!
Действительно, воздух стал влажнее, видны были комары. Скоро за деревьями блеснула вода, путники поспешили к просвету между деревьями. За рекой виднелась весь – поменьше, чем Березань, но Березань друзья даже не обошли всю, а здесь заранее договорились остаться подольше. Дорога вела вниз по течению к деревянному мостику. Река здесь была широкой – Горшок сказал, что это начало великой Кат-реки , текущей через все земли к приморью, в Перомь, на родину Горшка.
Напились из реки – благо вода чистая, по берегу часто бьют ключи. Пошли к мостику. Навстречу бежала галдящая толпа детей, которым их родители не запрещали подходить к незнакомым людям. Подбежали, встали на той стороне моста и поглядывали то с опаской то с любопытством. Князь и Горшок пошли через мост, половины детей убежала, несколько старших остались. Когда двое дошли почти до самого конца мостика, самый старший выступил вперёд:
-Эй, чужеземцы, это наш мост, если хотите через него пройти - платите по медяку с каждого,- вернулись остальные пацаны, приведя подмогу на всякий случай – троих здоровых лбов, лет по семнадцать. Горшок ухмыльнулся и сказал, тихо но четко, чтобы все услышали:
-Знал бы ты Князь, как я не люблю убивать детей…
Эта простая фраза вкупе с грустной беззубой полуулыбкой заставила испариться всю толпу на той стороне. Горшок обернулся, посмотрел Князю в лицо и тот подумал, что если б он был одним из детей, он бы убегал самый первый.
Без дальнейших приключений перешли на ту сторону моста – людей кроме детишек было мало – да и тех чего-то не было уже видно. На завалинках сидели старики, с неудовольствием поглядывая на бродяг. Горшок поднял голову, прищурился и посмотрел вперёд. Князь вслед за ним отметил дом, от которого текли вкусные запахи – это была, несомненно, Корчма.


Горшок первым вошел в корчму – он лучше оценивал обстановку и мог быстрее среагировать. Князь протиснулся в узкую дверь за ним и в который раз удивился: в любых городах, весях и деревнях, у любых народов в любых землях корчма выглядела одинаково. Слева от входа была стойка хозяина, за ней проход в кухню, из которой и текли широким потоком запахи, вдоль стен стояли деревянные столы без всяких скатертей, за ними, спиной к надёжным дубовым стенам, сидели люди. Князь понял: здесь ни одного местного, весь расположилась на дороге на Восток, а значит, поток путников никогда не иссякнет. Князь сразу прошел к одному из трех свободных столов, в самый угол, и начал подробнее рассматривать постояльцев. Двое из них – явно торгаши, один какой-то странный воин с длинными черными волосами, уплетает поросенка, зажаренного целиком на вертеле, двое других – взгляд Князя скользнул по ним и тут же ушел в сторону – были Черными братьями. Они все еще вели охоту на Князя, и глупым было бы сразу убегать или кидаться на них.
Тем временем Горшок заказал у хозяина две жареные свиные ноги, пучок лука, без которого у Горшка почти ни один обед и ужин не обходился, и большой кувшин сильно разведенного вина – напиваться в незнакомом месте Горшку не хотелось. Он прошел на место рядом с Князем, сел и вдруг тупо уставился на черноволосого. Потом рассеяно покивал чему-то и толкнул в бок Князя, показывая тихонько на воина: приглядись, мол, посильнее.
Первое, что понял Князь – это тот самый воин, обогнавший их на дороге. А потом Князь сообразил, что это… Санифодий!!! Соотнеся в уме событии последнего дня и ночи, он полностью в этом уверился. Санифодий был точно таким, как он себя описывал. Князь шикнул Горшку, чтоб тот не подавал голоса, а то старик, который теперь уже не старик, мог нечаянно сдать их имена черным братьям. Наспех поели принесенное женой хозяина таверны, Горшок запил все вином, Князь тихо попросил воды – он не переносил с детства спиртное.
Ждали, когда пойдет на улицу Санифодий, наконец он доел, допил все что у него было и пошел во двор. Князь и Горшок скользнули за ним, хозяин строго зыркнул: мол, без мордобоя здесь! но потом понял, что двое уставших путников не совладают со статным воином и успокоился.
Было совсем темно, Санифодий остановился во дворе и быстро обернулся:
-Эй, вы кто такие? Зачем крадётесь?
-Эээээ… Ммммм…,- Князь не мог подобрать слов, неожиданно нашелся Горшок:
-Привет, Санифодий, как дела?
-Князь? Горшок? Это вы?
-Только тише кричи, пожалуйста, там двое Черных братьев сидит, а я ведь ещё в розыске…
-Я видел вас совсем другими! Вы были высокими светлыми рыцарями с грустными глазами!
-Ну, это может быть, потому, что у тебя не было глаз… Кстати, как тебе твой старый облик?
-Спасибо вам, вы послушали меня тогда, стали творить добро, а значит, в мире стало немножко светлей… Что до теперешнего облика, позавчера я был ещё молодым воином в теле старца – теперь я старец в молодом облике. Чувствую себя двудушником, подменившим внешность. Однако сейчас в молодом теле играет молодая кровь, и я почти забываю о прошлом – да! это было далекое прошлое, хотя в это иногда не верится!
-А что теперь собираешься делать?
-Сначала я искал вас, чтобы увидеть и отблагодарить, а теперь думаю искать своих старых друзей, они теперь все седобородые старцы. А вы чем будете заниматься? Если хотите, можете переночевать у моего друга – я мог бы и поесть у него, но сразу подумал, что вы пойдете в корчму.
-Насчет друга мы сразу согласны, -сказал Горшок, улыбаясь,- а дальше мы пойдем дальше, куда дорога раскинется…
-Так пойдемте, это на той стороне Гладодупово.
-Чего-чего?- Князь и Горшок просто подавились мыслями
-Да, это так весь эта называется.
-Ну, тогда пошли на ту сторону дупы… Гы…

Друг Санифодия оказался местным кузнецом. Он встречал их на улице, видно, беспокоился за Санифодия. Он пожал друзьям руки, похлопал их по плечам своими страшными ручищами и спросил:
-Это вот, что ли, Сань, твои, значит, благодетели?
Говорившему было лет шестьдесят, но он был лишь в широких кожаных штанах и Князь подивился его груди, плечам, опасливо косился на руки – таким тугим валикам мышц позавидует любой молодой ратник.
-Да, Гриша, они меня так хорошо преобразили,- Санифодий ухмыльнулся, как будто шутке:
-А помнишь, Гриня, ты меня на пять лет младше был.
-Ага… и в плечах шире, и выше,- по сравнению с молодым телом Санифодия старый кузнец был просто великаном, а Горшка или Князя вообще в два раза больше,- да что стоять зря на улице так поздно – проходите в дом!
На улице и вправду было очень темно – толстые облака, или даже тучи закрывали ночное светило – завтра определенно будет дождь.
Все четверо прошли в дом – с одной стороны это была сама кузница, через рабочее помещение и комнату приема заказов прошли в жилые горницы. В доме было темно, потушенные свечи, обильно расставленные на мебели, создавали дух уюта, тепла.
Могучий кузнец обернулся, приложил палец к губам, прошел через коридорчик в кухню. Трое последовали за ним. На кухне Григорий, как он представился Князю и Горшку, зажёг четыре свечки и вполголоса сказал:
-Сильно не кричите, жена спит, дети…Кушать хотите?
Горшок закивал головой. Князь удивился – как это в него все влезает, ещё в таверне наелись, но тоже кивнул.
Кузнец достал холодное мясо, вино, обильно разбавленное водой, пригласил гостей к столу. Поели, запили вином, и Григорий тихо начал:
-Ваши истории мне Санифодий ещё днем рассказал, как приехал, все рассказывал, какие вы «несчастные в своем роде, но по жизни очень даже весёлые». Теперь я поведаю вам об удивительной череде случаев, постигших меня через несколько лет после расставания с Санифодием. Когда с ним приключилась вся эта бодяга с старением, мне было двадцать лет. Я был, можно сказать, его учеником, боевым товарищем, младшим братом. Через два года я поступил в учение к кузнецу – это был пятидесятилетний мастер, местный. Я учился у него ремеслу, жил у него же, помогал в оплату за учёбу по дому, сделать чего, принести. И вот однажды мы разбирали печь, вот эту самую печь,- он указал пальцем на большую кирпичную печь, служившую одновременно стенкой между кухней и, по-видимому, спальней,- он вытаскивал кирпичи и вдруг внутри что-то блеснуло: я стоял рядом и сразу увидел драгоценный металл. Старый кузнец тоже это понял и вдруг, повернувшись ко мне, тихим голосом сказал: ”Знать о находке моей не должен никто из людей”. Я не сразу понял смысл этих ужасных слов, а когда понял, было поздно – он подступил ко мне и начал душить. У меня в глазах темнело, поплыли огоньки – я почти умер, однако затих и мастер подумал, что задушил меня. После этого он заковал меня в большие доспехи, они стояли у него как сувенир, и в тот же день продал меня в тяжелом железе. Я очнулся в тереме какого-то князя, и вы представить себе не можете, каких усилий мне стоило оттуда выбраться. Однако меня подогревала жажда мести злому кузнецу, и через пол года я добрался досюда. Ночью я выпустил дух этой скотине, дав ему кувалдой по лицу, пока он спал. Потом выкинул его труп в речку. Его дом я забрал себе, а тот кусок золота не нашел до сих пор – по праву мне принадлежит его половина. Я стал хорошим кузнецом, лучшим чем он, но мысли о том золоте не дают покоя.
Горшок встал и хмыкнул:
-Эх ты, кузнец, что ж ты печку так давно не перебирал,- он подошел к печи,- здесь вы золото нашли?
-Да…- кузнец был в растерянности
-Ножик дай!
Санифодий подал, и Горшок подцепил кусок штукатурки, она вся потрескалась. Кусок с ладонь отпал и все зажмурились – в печи было золото!
Горшок опять хмыкнул и закончил:
-Только не надо нас душить, Григорий!
Князь улыбнулся, а кузнец хлопнул себя по лбу:
-Сорок лет думал-думал и не додумался! Вы действительно молодцы, ребята! Это золото теперь ваше!
Князь встал и молвил:
-Да какое золото, кузнец! Мы свою часть отдаем Санифодию, нам отковыряй кусочек. Давай вообще спать ложиться, только не вздумай за кувалду браться – всех не перебьёшь,- Князь дружески похлопал Григория по плечу.

Утро было серым. Князь и Горшок проснулись от звона молота – кузнец встал рано, уже раздул горн, начал ковать что-то. Друзья были в угловой комнате дома, там по северному обычаю всегда размещаются помещения для гостей. Комната была по идее светлой, в стенах много окон, беленькие занавесочки задернуты, однако солнца не было видно, хотя по тяжести в голове чувствовалось, что спали много. Горшок и Князь расположились вчера на лавках у противоположных стен и теперь сидели на них, тупо смотря друг на друга, как на отражения в зеркале.
-С добрым утречком!- Горшок первым нарушил молчание. Князь ответил через звон молота о наковальню:
-С добреньким!
Оба потерли глаза и встали, пошли на двор. Выйдя из комнатки вслед за Горшком, Князь увидел маленькую девочку, дочку кузнеца. Она показала пальчиком на среднюю дверь в коридорчике, в который и попали друзья. Они пошли туда, это оказался выход на двор. Князь сошел с деревянного крылечка и огляделся. Задний двор у кузнеца Григория был большим. Его ограничивали заросли кустарника с двух сторон и низенький деревянный заборчик, там выход в сад, с другой.
По-над стенкой большого дома стоял рукомойник, чуть дальше лежали дрова. У колоды с топором в руках трудился Санифодий. На его голой, широкой как стол спине вздымались бугры мышц, они двигались когда он поднимал и опускал огромный топор, рубя толстые чурбаки. Князь стоял и любовался его работой: р-раз! и бревнышко толще, чем грудь Горшка, разлетается на два ровных куска и щепки. Р-раз! и ещё один чурбак раскатился в стороны. Потная спина блестела на солнце, её опасливо облетали мухи.
Горшок прошел к рукомойнику, Санифодий поднял голову, поприветствовал. Горшок улыбнулся в ответ, спросил:
-Лес рубят – щепки летят? А страдают, по традиции, невинные грибы?
Санифодий усмехнулся и подошел смыть пот. Пока Горшок браздался, фыркая как кот, Князь поговорил с Санифодием. Тот сообщил, что Черные братья разыскивали сегодня утром некоего Князя.
-Прямо у меня на глазах какой-то бродяга рассказал им о двух путниках, один из которых похож на повелителя Северного княжества
-Похоже, Горшок, надолго задержаться не получится. Хоть Гладодупово и большое, но все равно все друг у друга на виду. Те оборванцы, которых ты вчера у моста отпугнул, могут заложить с потрохами.
-Не получится так не получится,- Горшок наконец-то закончил купание в стакане и отряхивался теперь – ну как есть кот,- придется выдвигаться на новые горизонты… Санифодий, у тебя нигде больше друзей нет?
-О, я как раз хотел с вами об этом переговорить: давайте, я на своем коне поскачу дальше на юг, а вы потихохоньку, как привыкли, пойдете за мной. Там дальше Дубница, Колтерь, там у меня много товарищей, а потом Перомь – так это вообще громадный город, короче, в Дубнице решим. Если что, буду вас там ждать, в таверне, как здесь.
Князь тоже умылся, Санифодий смыл пот с плеч и спины, все вместе пошли в дом. Внутри Князь ещё раз подивился на домашнюю обстановку внутри комнат – на всех окнах затейливая резьба, расшитые былинными сюжетами занавесочки, все светлое, чистое, доброе. Князь решил, что в таком доме он бы остался жить, сообщил это Горшку, тот поморщился и вымолвил:
-Вот южнее есть такой лес, такой лес! Я б там жить остался! Его за всю жизнь не пройдешь! А ты – жить в каком-то деревянном жилище, пусть даже таком как у этого кузнеца…
Прошли в кухню, там жена кузнеца, молодая баба с длинной русой косой накормила кашей, напоила чаем. Григорий в это время работал у наковальни – во всех углах дома слышен перезвон кувалды.
Затем Санифодий провел всех к выходу, в кузницу. Могучий хозяин дома трудился там над наконечником для копья. Он обернулся на вошедших и, вытерев со лба пот, спросил:
-Вы что, уже уходить собрались? Оставайтесь до вечера!
Горшок покачал головой:
-Да нет, кузнец, мы не любим на одном месте долго сидеть, и прощаться долго не любим. Золото мы свое взяли,- Горшок порылся в кармане и показал кусочек с два пальца размером,- так что мы в расчете. Санифодий счас поскачет в Дубницу, там его старые друзья, мы его догоним.
-Там Тишка Смоляной живет ныне, не помнишь такого, Гриша?
-Помню-помню! Привет ему от меня передавай! Кстати ты знаешь, что он там делает? Он там войт, председательствует совет старейших!
-Ну и слава богу, не бродяга как мы,- влез в разговор Горшок,- все, кузнец, мы выдвигаемся на позиции!
-Постой-постой! Я вас отблагодарить хочу по-своему!- кузнец порылся в куче готового оружия и вытащил короткий меч. Горшок опять поморщился, отошел, а Князь, который неплохо владел мечом, ещё в Курове научился, подошел и принял дар. Вдобавок он получил простую перевязь для меча, её можно и за спину закинуть, и вместо пояса носить. Князь потрогал плотный материал – такой и от слабого удара ножом защитит, если с умом подставить вместо бока или живота кожаную полоску под нож супостата.
-Спасибо, Григорий,- серьёзно сказал он,- надеюсь, он нам не пригодится.
Все четверо вышли на улицу. Там Санифодий и Григорий обнялись, кузнец пожамкал в своих тисках кажущиеся детскими ладошки Горшка и Князя; сын кузнеца вывел коня Санифодия – он купил его ещё дома, в Березани. Санифодий вскочил на скакуна и сразу пустил его в галоп – тот застоялся за ночь и спешил порадовать хозяина быстрой ездой. Князь и Горшок махнули кузнецу рукой, мол, ещё зайдем как-нибудь, а кузнец, когда уже отошли шагов на пятьдесят, крикнул:
-Если понадобится чего, заходите, просите!

Быстро прошли через большое село в лес, мимо дороги, решили срезать через чащу – все они только с первого взгляда непроходимые. Как прошли опушку и вступили под сень старых дубов с потемневшей от времени корой, стало странно приятно и спокойно. Горшок сказал:
-А ты: Я б тут остался, мне этот дом нравится… Вот наш дом, здесь все есть чтобы пить и есть!
Князь не слушал, достал из перекинутой через плечо перевязи меч, и начал разглядывать. Он был старым, лезвие явно делал не Григорий, должно быть, просто «одел» его в новую рукоятку. Князь попробовал лезвие ногтем и присвистнул: сколько ни лежал меч в куче железа, оставался очень остр. Неширокое основание чуть расширялось к концу, серый металл тускло блестел в зеленоватом лесном свете. Князь взмахнул мечом - он был очень хорошо сбалансирован. Задел конец ветки орешника над головой, тот упал под ноги, даром что орешник – крепкое дерево, да в зелёной поросли металл вязнет как в меде.. Князь ещё раз подивился прекрасному мечу, сунул его за спину.
Увидел, что Горшок давно ушёл вперед, побежал туда, где в лесной тени маячила серая куртка. Горшок был явно чем-то недоволен. Он обернулся к догнавшему Князю и сказанул:
-До Дубницы добираться дня два. Есть идейка: давай один раз за семь лет раздельно пройдем! Интересно, кто быстрее доберется. Главное, если что – кричи громче, хоть я и не услышу… ха-ха.
-И чего ты этакий обиженный… Ты конечно первый доберешься…Но если хочешь, давай попробуем… Дубница прямо на юге?
-Ага… Иди прямо, по солнцу, ну, в общем, разберёшься. Через три дня не дойдешь, буду искать. А я пройдусь по-настоящему, как в молодости, я, кстати, здесь тогда и шарился. Береги себя.
И Горшок исчез в зарослях орешника. Князь почесал голову – и чего это с ним? – и отправился на юг.
Он шел медленно, старательно сохраняя направление и пытаясь представить, сколько ещё идти до реки, по карте помнил, что где-то здесь протекает неширокая, короткая Ночь-река, приток Устень-Выгры, на которую обязательно наткнется, если не поменяет направление. Так шел по зеленому дерну, разглядывая корявые деревья и зеленые кусты, пока в животе не забурчало. «Обед»,- сразу понял Князь и остановился под раскидистым дубом. Солнце уже перевалило через середку небосвода, светит через зеленую крышу леса, опрокидываясь на лицо рваными бликами.
Князь расстелил на траве скатерть и достал вяленой рыбы, её сунула в суму жена кузнеца, хлеба, сухарей, флягу с водой. С аппетитом поел, лег на траву. Утренние тучки рассеялись, голубое небо еле проглядывало через резные дубовые листья.

Князь очнулся только вечером. Он спал часа четыре, солнце уже не было видно, только верхушки деревьев окрасились рыжим. Спросонья Князь вскочил, напугав при этом зайца – тот ел рядом траву.
Быстро собрался, закинул за плечи суму, перевязь с мечом и быстро зашагал на юг. «Ведь хотел до вечера идти, ночью на дереве поспать! Теперь больше в темноте идти! А направление как держать?»,- он был очень раздосадован и потерян. Сказал сам себе:
-И чего это Горшку в голову пришло, разделиться… Сам то наверное уже нашел где-нибудь кровать помягче, спит до утра…
А Горшок в это время сидел у костра, в окружении разбойников.

…Когда друзья расстались, Горшок чуть-чуть покружил вокруг бредущего через лес Князя, убедился, что тот не собьется с пути. Потом побежал на восток, там знакомые места, не зря год здесь жил, не забыл ещё местность, правда, молодые деревья давно повырастали, ручейки пересохли, поменяли русла.
Он все-таки узнавал знакомые места, дивился, как все изменилось за всего-то семь зим. Горшок то ли бежал, то ли шел, перепрыгивая через покрытые мхом, косматые выворотни, пригибаясь под ветками, больно хлещущими по лицу. Так он шел-бежал не долго: взгляд вдруг скользнул по примятой траве. Горшок немедленно остановился. Это явно был след от сапога, но явно не Князевского.
Горшок присел и потрогал ладонью чуть влажную примятую траву. Она медленно выпрямлялась.
«Черт, чуть не налетел на кого-то»,- подумал Горшок и поспешил исчезнуть в высоких кустах. Тут другие кусты по ту сторону тропы, на которой и обнаружился след, раздвинулись и из зелени высунулась настороженная рожа. Эта рожа, принадлежащая, видимо, мужчине лет тридцати, небритому, оборванному, огляделась, и, обернувшись, сказала кому-то:
-Да вроде нету никого… Послышалось, наверное…
Мужик шагнул вперед, теперь он был на расстоянии шага от Горшка, их разделяла только зыбкая преграда из темно-зеленых листьев. По-видимому, этот оборванец был разбойником – так думал Горшок, разглядев одеяния мужика: дырявые штаны, куртку, шапку да к тому же перевязь с мечом. Этот меч был лучшим доводом в сторону разбойничьей природы мужика – он настолько не вязался со своим владельцем, был таким пафосным и перегруженным украшениями, что было понятно: это не боевое оружие, и этот оборванец отобрал его где-то или украл в казне.
Горшок задумался: что же делать дальше? Если попытаться убежать, бандит увидит трепыхание кустов, стоять на месте – тоже опасно, наверняка татей здесь не двое и не трое. Пока Горшок думал, из кустов вышло ещё пятеро. Они выглядели точно так же как и их соратник, у всех, кроме одного такие же мечи, непригодные, по мнению Горшка, ни к чему. Однако тот, у кого оружие было простое, но качественное с первого взгляда, привлек внимание попавшего в западню. Он держался властно, все время оценивая остановку и всегда остерегаясь. Горшок внезапно махнул рукой, не боясь обнаружиться, и шагнул вперед. Для разбойников он появился очень неожиданно, они повыхватывали мечи из перевязей и чуть не кинулись на Горшка, если б не властный останавливающий жест бандита с простым мечом, разрубили на месте.
Горшок оценил жест атамана и сказал:
-Слушай, Казий, я думал, ты умный мужик – а чё это твои ребята с этими игрушками ходят, они что, не доиграли в детстве?
Разбойники удивленно посмотрели на своего главаря. Тот поднял одну бровь и напрягся.
-Горшок?,- после секундной заминки спросил он.
Горшок в ответ только приподнял верхнюю губу, демонстрируя дыру, там где отсутствовало четыре зуба. Насколько знал сам Горшок, больше бродяг с таким знаком отличия не было на сто верст вокруг.
Казий улыбнулся во весь рот и кинулся к Горшку. Они обнялись, похлопали друг друга по спинам. Казий отошел на шаг, удивленно осмотрел Горшка:
-Ты смотри, лет семь не виделись, а как вырос! Помню, был ты худой и длинный…
-Ага, а сейчас толстый и низкий!, -разбойники облегченно улыбнулись, убрали мечи,- Ты чем это здесь занимаешься, проказник?,- Казий явно был старше Горшка лет на десять, но общались они на равных.
-Да чего здесь стоять, болтать, пошли, у нас тут недалеко стоянка есть, у костра все и решим,- ответил он и потянул Горшка за руку обратно в кусты.
За ними двинулись через кусты остальные, шли напрямую к лагерю. Через полчаса вышли на широкую полянку. Там и было становище разбойников. «Хорошее место»,- отметил про себя Горшок, кивнул мыслям.
Посреди поляны был костер, над ним висел на треноге громадный котел. Вокруг лежали, сидели и стояли люди, в таких же одеждах, как и спутники Горшка, многие с такими же дурацкими мечами.
Казий пригласил Горшка к костру, там лежало толстое бревно, специально для сидения. Горшок сел, ему принесли только сготовившейся каши. Он обнаружил , что действительно хочет есть. Поднял голову – солнце стояло высоко. Пока Горшок ел, Казий сидел рядом, разбойники занимались своими делами, искоса поглядывая на Горшка, подчинение и дисциплина в отряде были превосходны.
Горшок доел, сошкрёб со стенок оловянной миски остатки, вытер и спрятал свою деревянную ложку. Потом вздохнул и начал:
-Ну, Казий, я прям чувствовал, что тебя где-то здесь встречу. Я, как ты понимаешь, все так же странствую по свету. Однако не один. Со мной друг – один из моих лучших друзей, Казий. Мы держим путь на юг, или на восток, это уж как дорога ляжет…
Ты или твоя команда случаем друга моего не видели?
-Да нет, Горш. Мы сюда только утром прибыли – с юга идем. Эти ребята – головорезы. Такой же как я сброд, у меня просто опыта побольше.. не столько, сколько у тебя, конечно, но для такой бригады хватает. Твоего друга мои ребятки не видели, кстати, как его зовут?
-Я зову его Князем.
-Мммда… теперь понятно…Вы в курсе, что за вами охота? Мы два дня в этих краях, а уже знаем, что некие Черные братья, коих развелось в Северном княжестве невиданное до сих пор количество, ищут неких Горшка и Князя… О втором Горшке я пока что нигде не слышал, а вот насчет некоего Князя возникали сомнения. Он кто такой? И за че это вас поймать хотят? Опять чего-то натворил, как семь лет назад в Мороси?
Горшок вздохнул, поерзал на бревне, устраиваясь для долгого рассказа.
-Надеюсь, тебе и твоим друзьям можно доверять?
Казий понимающе кивнул.
И Горшок рассказал ему о том, как он семь лет назад после расставания с Казием ушел на севре, а там встретил Князя, как помогал ему скрываться от Черных братьев, как они вместе пытались добраться до Олега, княжившего в Курове, столице Северного княжества, как они отчаялись и ушли куда глаза глядят, какие у них на пути вставали тяготы и приключения, рассказал Казию обо всем.
Очнувшись от воспоминаний, внезапно нахлынувших из серой дымки, где они обычно покоятся, пока не разбередишь, Горшок заметил, что уже вечер. Вокруг сидели разбойники с открытыми ртами, рядом, подперев подбородок кулаком, сидел Казий. Горшок рассказал, как они с Князем разошлись, и Казий внезапно вскочил:
-И куда твой Князь отправился? На юго-запад, через лес, к речке?
-Ага…
-Да вы что, рехнулись, там же Лесник живет!!!- Казий вдруг закричал громким голосом, обращаясь к разбойникам:
-Асмунд, Фарайя и Гулень останутся у костра, держать огонь, да чтоб ярче полыхал! Остальные: берем оружие и группами по четыре души в сторону Лесника! Не перечить, он всего один, а вас будет четверо в группе. Находите – сигналите. Все, выдвигайтесь!!!
Кусты вокруг полянки зашевелились, и Горшок увидел, как много, оказывается, разбойников в «отряде». Он насчитал двенадцать четверок, убежавших в лес. Казий сам схватил меч и резко взглянул на Горшка.
Тот тоже вскочил и тихо спросил:
-А что там за Лесник?
-Увидишь…- прошептал Казий,- если не испужаешься по пути. Хотя как я помню, ты не из пугливых.
И они тоже побежали в ночную шелестящую тьму.

Князь неожиданно обнаружил, что боится темноты. Это он понял, когда окончательно потерял направление и попер напролом через кусты. Ночной лес вокруг шумел и шелестел, казалось, кто-то трогал тихохонько за плечи, цеплялся за ноги. От паники Князя удерживала только одна мысль: Где-то рядом Горшок, он спасет и поможет, он хитрый и ловкий, он эти леса знает, а что знаешь, того не боишься…
Однако остатки Князевского хладнокровия разрушило шебаршение впереди. Князь резко дернулся из кустов, крепко вцепившихся в штаны и безрукавку пальцами-колючками, и вылетел на небольшую полянку.
-Тихо, Князь, здесь никого нет, все спокойно… Сейчас найду дерево поудобней, заберусь на него и буду спать,- Князь заговорил сам с собой, чтоб хоть как-то угомонить разыгравшееся воображение, оно рисовало картины страшных лесных чудовищ и диких зверей.
Почти в центре полянки торчал невысокий пень. Князь подошел к нему и сел. Внезапно пенёк под ним слегка подвинулся в сторону и проворчал:
-Ходят тут всякие, грязь по лесу разносят…
-Да какая грязь, я ноги вытер…,- машинально ответил Князь и вскричал,- Ааааааа! Горшооок! Помогииии!
Князь помчался дальше в лес, в самую чащу, подальше от разговаривающих пней м странных полянок.
Так он бежал долго, когда начал выдыхаться, приметил огонёк впереди, вроде не болотный, скорее, окошко светится.
Князь чухнул быстрее, сжигая последние силы. Из густой поросли он выскочил прямо перед крыльцом избушки.
Маленький, освещённый теплым мягким светом домик стоял посреди темного страшного леса словно приглашая заплутавшего путника войти. Князь белым лебедем вспорхнул по ступенькам к двери стукнул кулаком в деревянную облицовку на двери, прислушался.
За дверью раздались тихие шаги. Дверь открыл старик. Он добродушно улыбнулся и дружелюбным жестом повел рукой вглубь хаты.
-Ну заходи, коль уж я открыл тебе дверь своего дома.
Князь помялся на пороге:
-А меня Князем звать, дедушка!
-А меня Лесником кличут. Заходи сынок, раздели моё одиночество.
Князь теперь совершенно безбоязненно ступил в теплый свет. Внутри светлицы, одной из двух комнат в избе-пятистенке, у окна стоял стол, на нем восседал самовар, несколько умело сделанных глиняных кружек. По обе стороны от стола были лавки, на одну из них, левую, как предписывают правила приличия гостям, примостился Князь. Он с опаской и удивлением оглядывал стены жилища, простую утварь, нередко случалось, попадал из огня да в полымя. Но тут вроде бы «все чисто», как говорит обычно Горшок, хотя он сам сразу бы придрался к подозрительному старику: почему один живет, если он лесник, то где его трофеи и прочее, теперь казавшееся Князю пустыми мыслями.
-Кушай, если хочешь, сынок, я тебе пока о жизни своей поведаю, да потом может и о тебе послушаю…
Пока он ел, старик начал рассказывать о себе. Он поведал Князю о своем ремесле лесника, о том, что ему нравится одиночество, но иногда просто надо с кем-нибудь пообщаться.
-Тогда, если нет таких путников как ты,- Князь уже поел и, утерев рот, сидел напротив Лесника,- если нет гостей, то я выхожу в лес и разговариваю с животными. Среди них у меня нет врагов. Порой мне кажется, что я понимаю их язык, я знаю все их повадки. Особенно мне нравятся, почему-то волки. О них я могу говорить часами. Они на самом деле очень умные твари, очень умелые, в чем-то гораздо лучше людей.
Вдруг его речь прервал протяжный волчий вой. Князь вздрогнул и подумал: и как с ними можно общаться?
-Я тебя на минутку оставлю, сейчас вернусь, добрый молодец, обожди.
Дверь скрипнула за стариком. Князь снова подумал, что выбрал не самое лучшее место для ночевки, но потом представил себя снаружи, на каком-нибудь дереве, дрожащего от холода и страха и махнул рукой: и в самом деле, могло быть и хуже…
Внезапно, дверь опять отворилась, и из-за тонких досок показался конец стрелы. В комнату вошел старик со стареньким арбалетом наперевес, он тут же направил его на Князя и слегка махнул вверх.
-Друзья чего-то сегодня голодные… Пойдем, приятель, в лес!
Князь встал на ватных ногах и пошел к двери. Старик посторонился, пропуская, и сразу ткнул арбалетом меж лопаток.
Князь вышел на улицу. Ветер успокоился, лес молчит, только кусты перед окнами странно шевелятся и воет вдалеке волк.
-Ну-ну, пошел быстрее, вперед, вон тропинка.
Лесник толкнул ногой дверь и Князь, совершенно ничего не видя со свету, медленными шагами пошел в лес. В голове замелькали мысли: вот сейчас развернуться да как двинуть леснику, да как наподдать ещё раз да как убежать потом, да прямо в пасть страшным волкам…
Сами волки все чащё давали о себе знать, то и дело раздавался вой, все ближе и ближе, наконец, кусты раздвинулись и Князь в сопровождении Лесника и его арбалеты вышел на поляну, залитую лунным светом. По кругу на поляне сидели волки, молодые и матерые, побитые жизнью и с подпаленной шкурой, все они смотрели на Лесника, как на собрата и на Князя, как на пищу. Князь наконец нашел в себе силы закричать, он закричал так, как не кричал никогда в детстве, ни разу за всю жизнь, он и не знал, что умеет издавать такие громкие и высокие звуки. Однако стрела так и не вонзилась в спину, волки не обратили внимания на этот крик – они были чем-то обеспокоены.
Внезапно метрах в двадцати, за зарослями ракиты, раздался не менее громкий чем крик Князя свист, настоящий разбойничий свист, от которого уши заложило. Волки кинулись от кустов прочь, из переплетения веток начали выскакивать люди. В мертвенном свете луны они казались Князь прекрасными освободителями, но он сразу понял, что в таких страшных лесах и люди страшные и, резко толкнув плечом арбалет, двинул старику в челюсть локтем.
-Я ведь не из робких,- удивился сам себе Князь и понесся через лес. Несколько волков двинули за ним. На поляне шла драка, волки приняли бой и то и дело раздавались их предсмертный вой, несколько раз крикнули люди, но несильно, видно, кого-то сбивали с ног.
Князь обернулся и увидел трех матерых волков. Они не гнались за Князем, просто поняли численное превосходство людей и спешили куда-то. Однако Князь припустил ещё быстрее и выскочил прямо на крыльцо избушки. Он забежал вовнутрь, схватил лежавший все это время на лавке меч и выскочил на улицу. В ночном лесу был переполох, волки и люди разбудили других животных, мимо пронесся медведь, взревывая удивленно. Князь немножко подумал и вернулся в дом, там плеснул по полу кринку с маслом и кинул на блестящую лужу свечу. Огонь полыхнул до потолка, сразу же занялись полки на стенах, сами стены. Князь опять скакнул на улицу, встал настороже у дома – люди, спасшие его обязательно заметит громадный костер.
И вправду, скоро кусты зашевелились, оттуда выскочили пять человек. Двое сразу подбежали к нему. Один кинулся и схватил недоумевающего Князя за плечи:
-Жив, Князь,- этот человек несомненно был Горшком. Князь крепко обнял его, как после долгой разлуки и ответил срывающимся голосом.
-Да вроде жив, да и цел… Вовремя вы подоспели, кстати, эт чё за ребята.
-Не трусь, это друзья, пошли в лагерь, там все разъясню,- Горшок отстранился и ещё раз оглядел Князя с ног до головы,- ни на шаг одного оставить нельзя, сразу в переплёт попадаешь!

Через полчаса все они сидели у костра, разбойники, кстати, все целые, нескольких просто сбили с ног, окружили их. Горшок рассказал Князю о Казие, тот добавил о легенде о Леснике, что заманивает путников на съедение волкам.
Князь рассказал обо всем, что с ним случилось и предложил поспать до утра. Все согласились, Казий выставил часовых и все заснули вповалку, до утра оставалось не так уж много времени, небо на востоке чуть посветлело, тучи медленно расходились.
Поздним утром Князь проснулся, как всегда, последним. Горшок уже с утра обошёл с Казием все окрестности, посмотрел что и где и как. Когда Князь умылся в ручье неподалеку, поел каши из большого, на двадцать человек походного котла банды разбойников, Горшок подошел к нему и молвил:
-Если выдвинемся прямо сейчас, к вечеру дойдем до Дубницы, но похоже, к вечеру будет гроза.
Князь осмотрел чистое небо и хотел было возразить, но потом почувствовал в воздухе какую-то угнетенность, тишину. Такие затишья бывают перед самыми страшными бурями и грозами.
Солнце держалось как-то низко и давило на плечи и лицо.
-Ну, я думаю, лучше отправляться сейчас,- Казий, подошедший из-за спины, прервал Князя:
-Эх, ребята, а я с вами надеялся поблуждать по окрестностям. Но в Дубницу мне нельзя, там меня, а особливо, моих ребяток, не ждут. Вот что,- Казий положил руки на плечи обоим и заговорщицки зашептал,- вот что: если надумаете идти в Северное княжество,- он серьёзно взглянул в глаза обоим,- а я знаю, что вы это ещё раз надумаете, то ищите меня. Я пойду с вами – во-первых, по старой дружбе с Горшком, во-вторых, мне самому чегой-то эти Черные братья не нравятся. Помогу людьми, я в воровском мире не последнее место занимаю, может, кого другого уговорим вместе идти. Так что, рассчитывайте на сотню людей, не забывайте о нас. Мы стоять будем в этих краях до осени, сейчас богаты, разбойничать пока что не будем, авось нас никто и не поймает. До осени вас не будет, пойдем по хатам зимовать, будем только весной. Так что, я думаю, заскакивайте в начале осени. Да где-нить ещё сотни две людей возьмите, и поставим мы конец расширению Черного братства в наших землях…
Подумайте о моих словах, ребята, и возвращайтесь к осени. А сейчас – возьмите еды, если своей не хватает, оружие любое, и двигайте, авось, до грозы успеете.

Через пол часа друзья уже бодро шагали по лесной дороге, на неё вывел Казий, снарядив водой; еды у них было предостаточно, пути всего день.
Первое время шли молча, потом Князь сказал:
-Казий – хороший мужик!
-И как ты к его предложению?
-Да не знаю… Два года я один там ошивался, три первых года мы вместе бились головой, на первом посту проваливались, можно попробовать и толпою.
Горшок внезапно резко остановился:
-Итак, моя идея: ходим по знакомым местам, ищем моих друзей,- Горшок начал загибать пальцы,- Санифодиевы соратники, опять же. Он сам. Григорий. Те, кого ещё найдем, кто согласится. Целая банда собирается!
-Да ладно, Горшок, на месте решим, пошли в Дубницу!
К обеду справа, на западе показались тучи. Они соскользнули с недалёких влажных гор, и шествовали сплочёнными рядами на восток, дальше к югу, в море. Пока дойдут до моря, растеряют половину воды, выльется все на головы путников, таких как Князь с Горшком.
Они, чтобы урвать у непогоды чуток времени, не стали обедать, прибавили шагу. И все равно они не успевали, громадная серая, с синим отливом волна медленно накрывала их. Поредчавший лес вокруг накрыла тень, Горшок качал головой и внезапно сказал:
-Если до грозы не успеем до Дубницы, придется ночевать в лесу,- он махнул рукой вперёд,- там же холмы начинаются, по ним в грозу не побегаешь, молния как шандарахнет, сгоришь в миг.
-Ну так пошли быстрее.
Но они не успели. Когда подошли к краю леса, упали первые капли. Сначала тупо стояли и смотрели на долину зелёных холмов, на медленно мутнеющий от тяжёлых капель воздух, на узкую полоску чистого неба впереди, потом вдруг Князь дёрнул Горшка за рукав и крикнул:
-Да ну его, этот мокрый лес! Простынем ещё. Побежали?
-Побежали!- с легкой улыбкой ответил Горшок, и они побежали.
Дождь наконец пошел в полную силу, по лицу, непокрытым волосам, одежде заструились потоки, по земле в траве вода стекала с верхушек холмов, а двое бежали по холмам, то вниз, то вверх, не боясь поскользнуться или стать жертвой молнии. Невдалеке громыхнуло. Князь все ждал, что за следующим холмом откроется Дубница, но из-за дождя, даже Дождищи, заметили только когда подбежали к огромным дубам, давшим название поселению, разросшемуся в последнее время на торговле.
Совсем потемнело, бежали уже на мутные тени деревьев. Из-под них вдруг выбежал ещё кто-то, Князь сперва подумал, встречают, но потом понял, что это не Санифодий и не его друзья. Это бежал сумасшедший. Он подбежал совсем близко, когда друзья услышали странную песню, которая еле пробивалась сквозь шум дождя и гром:
-А я поймаю тебя в сумку и сверкать ты будешь ней
Мне так хочется, чтоб стала ты моей!
И он в подтверждение своих слов широко открыл большую суму, поднял её вверх. Он пронесся мимо Князя и Горшка, прямо в потоки воды, низвергающиеся с неба, и Князю на миг показалось, что прямо в то место, где он пропал, ударила молния. Однако Горшок припустил ещё быстрее, и Князю не хватило времени разобраться, убился дурак или нет.
Наконец влетели под сень дубовой рощи, окружавшей городок и бывшей естественной защитой и от непогоды, и от врагов – на ветках, протягивающихся далеко в стороны, в военное время могли сидеть лучники.
В роще было посуше, хоть сверху и пробивались струйки воды; древесный полог удерживал и впитывал всю массу дождя, низвергнувшегося на темно-зеленую крышу.
Когда Князь и Горшок отдышались, стали осматриваться. На границе рощицы, там, где высокие деревья сразу переходили в коротенькую, словно постриженную траву, была просто стена дождя. Отовсюду несло холодом, и Князь, поёжившись, поторопил Горшка вперёд. Вскоре они наткнулись на деревянную стену, и пошли вдоль неё направо. Дошли до закрытых ворот, Горшок приметил в большой створке дверь, Горшок толкнул её плечом и она легко отворилась.
За воротами, в самой Дубнице, тоже было сухо – по улицам вдоль домов росли такие же могучие дубы. Их листва где-то высоко вверху шумела от дождя, тот обещал грозу до самого утра. На улицах никого не было, всё-таки слишком влажно, посреди дороги уже потек маленький ручей.
Стемнело окончательно, видны только светлые оконца, уводящие дорогу вдаль – Дубница была настоящим городищем, жителей – тысячи полторы. «Раз людей так много, значит, и корчма большая, а, может, даже не одна» - подумал Князь,- «Сейчас покушать, поболтать с Санифодием, и на боковую, спать»
-На кладбищё отоспишься,- оказывается, Князь сказал последние слова вслух, и теперь Горшок глядел на него с широкой улыбкой,- хотя, и вправду, Санифодия найти не помешало бы.
Санифодия нашли около корчмы, к ней, как всегда, привела прямая дорога от ворот – везде рады заработать на перехожих и гостях.
Санифодий стоял недалеко от входа, переминался с ноги на ногу. Увидев Горшка и Князя, сразу подскочил и, ухватив за плечи, уволок в закоулок.
-В городе эти черные! Их в корчме две дюжины! Пошли скорее к войту!
-К твоему старому другану, надеюсь?
-Да, к Тишке, или, как теперь его называют, Тимофею Вылыщаевичу,- Горшок глупо хихикнул, Санифодий посмотрел укоризненно.
Пошли в середину Дубницы, там был малый терем, в нем жили старейшины и Тимофей Вылыщаевич. Охраны на воротах не было – не военное ж время, свободно прошли через двор, только внутри какой-то усталый воин махнул Санифодию, мол, ждут тебя давно.
Санифодий повел дальше, наконец дошел до массивной дубовой (а какой же ещё?) двери, обернулся:
-Повежливей с ним, пожалуйста,- сказал он и открыл дверь.
Внутри находился зал для пиршеств, за дальним узким концом стола сидел крепкий человек, широкий, могучий, но начавший зарастать жиром, видно – недавно на правящей должности, обычно люди за год-два преображаются в маленьких толстых брюзжащих лысеньких животных, если внутри человека гниль – вылезает наружу.
Тимофей Вылыщаевич встал и подошел. Как и все друзья Санифодия, он был на голову выше Горшка, шире в два раза и суровей в десять. Он поздоровался с обоими сильной рукой и представился:
-Тимофей Вылыщаевич, войт Дубницы уже двадцать лет, к вашим услугам…,- Горшок присвистнул, уважительно ответил:
-Горшок и Князь, к вашим этим самым… Услугам…
-Вы, верно, голодны с дороги, присядьте, поешьте.
-Спасибо!- Горшок первый подошел к столу и сел на большой дубовый стул недалеко от кресла войта. Князь тоже сел, напротив Горшка, осмотрелся и принялся за еду – она стояла на столе в изобилии. Здесь были и тушёная свинина, и запеченный гусь, и фаршированная щука, и салаты из грибов, мяса, рыбы и зелени, невдалеке стояло блюдо с яблоками и грушами, спелыми, большими, через тонкую кожицу можно все косточки сосчитать.
С аппетитом поели, поблагодарили за еду, рассказали о происшествии с Лесником, укрыв, конечно, часть про Казия и разбойников, выставили, что Горшок спас Князя, подпалив лес.
Войт кивал, стучал пальцами по столешнице. Потом глубоко вдохнул, шумно выпустил воздух через широкие ноздри.
-Что до ваших Черных братьев, вчера сюда прибыл большой отряд. Они разместились в корчме, мои люди доложили, что останутся до завтра. Утром как всегда разбредутся по городу, ловить неких Горшка и Князя. Хотя это не их главная задача,- с нажимом сказал он. -Главная же их задача – вербовка и миссионерство. Они вторгаются в наши земли с севера, с южного моря, с запада… И мне они чегой-то не очень нравятся. Я изучал их религию, даже, скорее, культ. И он мне очень не понравился. В нем все нормальные люди выставляются рабами некоей сущности, тайно правящей миром. Они поклоняются ей одной, оскверняя все древние устои этой земли. К тому же я лучше со своими некромантами буду воевать, чем с этими в мире жить, так что, вы двое можете рассчитывать на меня в случае чего. Как я понимаю, ты,- толстый палец указал на Князя,- можешь претендовать на престол Северного княжества.
Мои люди, а их достаточно много, пойдут за правое дело – никто не любит, когда оскверняют наши святыни, оскорбляют наших богов. Человек семьсот я наберу, но где-то поближе к осени, приходите сюда, и я готов буду двинуться с вами, тряхнуть стариной.
-Эмм… Тимофей, мы тут кое-что утаили, но, думаю, теперь можно сказать,- и Горшок поведал о разбойниках, притаившихся в лесах.
Тимофей Вылыщаевич поморщился.
-Да знаю я об этих разгильдяях… Не чета они моему войску, у нас всегда воины обучены, я сам в молодости ратоборствовал,- Тимофей Вылыщаевич подмигнул Санифодию, тот сидел все время подле него,- так что, вы, как я понимаю, завтра опять уйдете… Я бы посоветовал уйти туннелями, тут с древних времён остались пещеры, уводят на юг, в холмах в верстах пятнадцати выйдете без происшествий. Санифодий, разумеется, поедет в Колтерь и дальше в Перомь в открытую. Ну, а сейчас будет не лишним поспать – ночь на дворе.
-А пещёры водой не размыло?- Тимофей пристально посмотрел на Князя – на самом деле такой дурак или прикидывается?
-Не размыло, и лет пятьсот ещё простоят,- ответил он.
Лицо Князя, напрягшееся было, расслабилось:
-Ну, и слава богам.… Пойдемте спать,- ляпнул он и зевнул.

Утром Князь как всегда встал последним, хотя и рано. Его разбудил Горшок – лицо с синим отливом, видно, пил с Тимофеем Вылыщаевичем всю ночь, у того такая же морда, ещё и опухшая.
-Что, не выспался??? А представь, мне каково, полегчает!!! Пошли отседова, пришли, наследили, друзей завели – и дальше, через пещеры.
Князь поёжился. Он не любил пещеры. Он вообще много чего не любил, а иногда даже боялся, просто не показывал страхи, перебарывал. Он с вздохами встал, пошел за Князем и Тимофеем, которого Горшок почему-то называл уже Тишкой. Тимофей вывел из терема. Князь посмотрел вверх, вчера не было времени посмотреть на главное чудо Дубницы – дубы. Они оказались действительно очень высокими, не такими громадными, как казалось вчера, густая зелень, подсвеченная сверху встающим солнцем, высилась на толстых, в семь охватов стволах. Кора на них потемнела от времени, вокруг каждого ствола заборчик, жители чтят своих защитников. Пока Князь стоял, не по-княжески разинув рот, подошел Санифодий. Тимофей поручил довести до входа в пещеры, тот недалеко, в деревянной постройке. Улицы пустынны, только вдалеке навстречу шел странный растрепанный человек. Горшок узнал – это вчерашний дурак, что бегал за молнией. Когда поравнялись, спросил, улыбаясь:
-Здравствуй, добрый человек! Ну что, поймал вчера молнию?
-Конечно поймал!!! Вот она, в сумке!- он похлопал по торбе, внутри что-то затрещало. Горшок остановился, непонимающе повторил:
-И что, вправду поймал, добрый человек?- тот в ответ хмыкнул:
-Странные вы люди! Обычно меня дураком называют, а вы – добрым человеком! Конечно, поймал! У меня их дома пять дюжин! Хотите, подарю парочку?
Князь дернул Горшка за рукав, нечего с дураками связываться, собственную дурость показывать. Но Горшок отмахнулся, пошел вслед за странным человеком. Он жил недалеко, и Санифодий не был против – тоже хотел посмотреть на такое чудо.
Дурак жил в старой потрепанной лачужке. Первое, что увидели, войдя, гости – сумки. Они занимали две стены, висели рядами, большие и маленькие, старые и только сшитые. И все они потрескивали, шуршали, грохали. Князь опасливо подошел к средней сумке, положил ладонь на вздувшийся бок. Внутри что-то поворочалось, толкнуло мягко в руку и вдруг громко замурчало, как кошка. Дурак, на самом деле оказавшийся не таким уж дураком, засмеялся:
-А ты ей понравился!!! Забирай себе, у меня свои любимицы есть!!!
-Спа-спасибо…,- заикаясь ответил Князь и снял сумку с гвоздя, повесил через плечо. В сумке как-то радостно щёлкнуло, Князь до сих пор не мог поверить, что там молния. Горшок посмотрел на странного хозяина странных питомцев вопрошающе, тот кивнул. Горшок подошёл к старой потёртой сумке, безбоязненно приоткрыл и заглянул вовнутрь. Хозяин опять засмеялся:
-Это самая старая, странная какая-то! Все время назад возвращается! Бери на здоровье, но используйте их только в добрых делах, злых они сами бьют, всё-таки посланники неба!- он, улыбаясь, взглянул на Санифодия, тот отрицательно мотнул головой – слишком уважал человеческую силу, чтобы использовать козыри за неимением их у противника.
Князь и Горшок горячо поблагодарили не перестававшего улыбаться ловца молний:
-Ты добрый человек! И вовсе не дурак,- сказал Князь и в ответ получил широкую улыбку.
-Вы тоже добрые!!! Так что заходите ещё, я вижу, вы спешите. Молнии добрых людей любят, и я тоже!
-Спасибо большое за приглашение, будем в Дубнице – заскочим.
Когда уже отходили от дома, вслед раздался крик:
-Эй, патлатый, не забывай во время грозы её выгуливать, она это любит! И кормите их!!!
-Чем?
-Чем сами питаетесь!!!

Пещеры встретили холодом. Они начинались в деревянной сарайке, ход вел вниз саженей на тридцать, там широкая, самая первая в цепи пещера. В ней Санифодий пожал руки Князю и Горшку:
-Тут все просто, ребятки. Идите прямо, ни в коем случае никуда не сворачивайте. Ходьбы полтора дня, везде разогнувшись. Если потолок понизится, значит, заплутали. Оставляйте метки, по ним возвращайтесь,- он сунул кусок мела Князю. Пройдёте под всеми холмами, выход в лесу прямо возле Колтери. Ну, там сообразите, дорога рядом. Я скачу туда и, как всегда жду, благо золота много,- он похлопал по тугому кошелю – видно, поменял кусок золота с кулак на кучу звонких монет,- И пожалуйста, не задерживайтесь! Я буду переживать! И не расходитесь,- многозначительно посмотрел на Горшка.
-Ну, идите с богами…
-С богами оставайся…
Санифодий убежал наверх, Горшок смело шагнул в узкий проход. Дальше была тьма, с собой взяли факелы, но Горшка вдруг осенила идея. Он приоткрыл торбу с молнией, из неё высунулся потрескивающий отросточек с палец длиной. Он повертелся по сторонам, как будто облизнул ладонь Горшка и свернулся калачиком, устраиваясь поудобнее. Горшок вытащил из-за пазухи кусок хлеба, протянул к молнии.
-Будешь?
В ответ молния шмыгнула по руке, на раскрытой ладони осталась горстка пепла.
-Это она покушала, или ещё чего-то сделала?
-Ой, да иди ты, у своей спроси!
Князь трогать небесный огонь чуть-чуть боялся:
-А она не горячая?
-Потрогай, проверь!
Князь тоже развязал шнурок на устье торбы, глянул. Изнутри щёлкнуло, Князь отдёрнул лицо. Потом неожиданно оно озарилось светом удачной мысли. Князь начал доставать меч из перевязи.
-Эй, ты чегой-то собрался делать?- Горшок боязливо отошел от Князя. А тот поднёс меч, сверкающий в свете Горшковой молнии, внезапно из сумы блеснуло, что-то ослепительно белое скользнуло по мечу. Князь улыбнулся и вдруг бросил меч.
-Горячий!!!- меч и в самом деле раскаливался.
-Эт она внутрях обустраивается!- смекнул Горшок,- хорошо придумал, не постесняюсь похвалить! Вон уже и остывает!
Князь подобрал оружие, ставшее холодным, сунул в перевязь, довольный собой. Меч чуть светился, но света хватало и от маленькой веточки на торбе Горшка.
Друзья пошли вперёд, пещеры тянулись вниз, потом опять вверх, совершенно без ответвлений. Князь оставлял на стенах метки – стрелы, показывавшие, куда шли Князь и Горшок. Наконец дошли до первого ответвления, оно отходило резко вправо. Серые стены дальше сжимались, похоже, там тупик.
Горшок осмотрел развилку, проследил, как Князь рисует мелом метку. Пошли дальше, шли долго, Князь уже захотел кушать, когда Горшок наконец остановился и сел, расстелил скатерть. Князь тоже присел на холодный влажный камень, достал вяленую рыбу, хлеб, мясо. Без настроения поели, посидели и опять отправились в путь. Было совершенно тихо, только потрескивали молнии в сумках. Князю было совсем плохо от однообразных серых стен, начинались видения. То шорох за спиной заставлял резко обернуться, то чудились тени, пробегающие вдоль стен. Пошли боковые ответвления, стало в конец плохо, даже Горшок постоянно оглядывался.
Внезапно Князь дернулся в сторону.
-Кошка, лови кошку!- вскричал он.
-Вернись, дурак, это морок!
-Да нет же, это кошка!!!- голос стал отдаляться и вскоре совсем пропал в боковом заноре. Горшок выругался и пошел за Князем. Прошел несколько низких пещер, аукнул пару раз. Вскоре услышал тихие ругательства за стенкой.
-И вправду, нету кошки… А темно то как!!!- голос звучал будто из гроба. Горшок пошарился по соседним занорам и наконец ему навстречу вылетел Князь. Глаза у него были испуганные.
-Ну ты дурак!- сказал тихо Горшок,- Не дайте, боги, потеряться!
И двое побрели по цепи пещер. Горшок хорошо ориентировался в лесу или в поле, но под землёй, в бледном свете молнии он окончательно запутался.
-Потерялись!- сказал он через два часа блужданий,- Ты чего метки не оставлял?
-А где мел?- Князь пошарил по карманам,- Кажется, на стоянке оставил!- воскликнул он, улыбаясь.
-И чего так улыбаешься, урод?- Горшок начал выходить из себя.
-А она дорогу не запоминала?- короткий палец Князя указал на кончик молнии, торчащий из сумки.
Горшок почесал затылок, поковырялся в левой ноздре мизинцем правой руки, и тихо сказал:
-Попробуем узнать…
Он развязал узелки на заплечной сумке. Молния никак не реагировала.
-Этот, ну, как его… Черт, имя не спросили! Ну, Хозяин молний, говорил, она сумку любит!
-Ну и чё, выгонять её оттуда? Как шибанёт, мало не покажется!!!
-Погоди, Горшок! Поступим понежнее…
Князь присел около сумки и нагнулся.
-Здравствуй, молния!- та ответила лёгким потрескиванием,- Ты хочешь гулять???
Из сумки полыхнуло, Князь отодвинулся, потом решил – это знак согласия, продолжил:
-Так вот чтобы гулять, в небесах летать, надо наверх! А мы заблудилися…
Молния начала ворочаться. Князь с надеждой посмотрел на Горшка. Тот тяжело вздохнул начал собираться дальше блуждать, когда вдруг пещерку озарил яркий свет. Молния выпрыгнула из сумы и зависла в сажени над полом. Она сгустилась в шар, состоящий из света. Этот свет слепил, и Князь поднял руку к глазам. Молния дёрнулась в одну сторону, в другую, вдруг подпрыгнула на локоть и дёрнулась вверх. Горшок понял её действия и отскочил к стене, увлекая Князя. Молния разогналась и ударила в потолок пещеры. Она вошла в него как нож в живот, сразу стало темно. Но тут сверху посыпались камни, появилась сквозная дыра, расширяющаяся вверху. Из неё полился дневной свет. Князь глянул вверх и увидел синее небо высоко вверху. Молния быстро вернулась в суму. Горшок тоже посмотрел в раструб наверх и почесал голову. Порода оплавилась и стала гладкой как стекло. До поверхности земли было недалеко, порядка четырёх саженей, но бока дыры, размером как раз для одного человека, были ровными. Горшок воскликнул:
-Ну и как выбираемся?
Молния в сумке заворчала, отросток от неё потянулся вверх и начал толкаться в стенки тоннеля. Там, где свет соприкасался с камнем, появлялись выбоины, за них уже можно зацепиться. Князь уже приноравливался подпрыгнуть и зацепиться, Горшок остановил:
-Подожди пока остынет… давай лучче покушаем,- сказал он и улыбнулся.

Выбрались наружу быстро. Наверху уже был вечер, ветер гнал по небу беленькие облачка. Выбрались недалеко от леса, о котором рассказывал Санифодий. Однако отклонились сильно на восток, обошли лес. Теперь пилить через подлесок, искать дорогу. Горшок задумался.
-Вечер уже, чего в ночь бродить? Пошли вон туда!
Его палец указал на высокое дерево, стоящее в стороне от леса. С одной стороны от него отходил спуск в холмы, в низину, а с другой – опушка леса. Солнце наклонилось совсем низко, и когда путники пришли под могучий дуб, верхушки деревьев окрасились огненно-красным цветом заката.
-Ну что, Князь, чья очередь идти за хворостом?
-А что, у нас когда-нибудь была очередь?- уставшим голосом ответил Князь и медленно побрёл в сторону леса.
-Только далеко не уходи, и… Ладно, оставайся, вытаскивай еду, котёл, вода вон там должна быть,- Горшок сразу приметил заросли кустарника среди голых холмов – сразу понятно, там родник.
Князь согласно потащился обратно. Он глянул на кустарник и опять вздохнул – до него было гораздо дальше, чем до леса.
Однако когда Горшок вернулся с громадной вязанкой хвороста за спиной, у Князя уже были наготове котел с водой, гречневая крупа, вяленое мясо, хлеб и даже полевой лук, нарванный неподалёку.
Развели костёр, сварили кашу, посидели, смотря в угли. Стемнело окончательно, Князь собрался спать. Он накидал хворосту, положил уже ненужную торбу из-под молнии под голову. Смотрел на Горшка, тот всегда дежурил ночью у костра, и, как иногда казалось Князю, вообще не спал. Свет от костра необычно подсвечивал лицо Горшка снизу, и в такие моменты Князю казалось, что Горшок – персонаж какой-то старой и забытой легенды. Наконец Горшок отвернулся, сел к костру спиной – если смотреть в свет, не увидишь ничего во тьме, глаза должны привыкнуть. Князь подумал, как это похоже на его жизнь – он сидел в княжеском тереме в Курове и не сразу понял опасность Черных братьев, так неожиданно захвативших власть над разумом Олега…
Потом мысли Князя смешались, все предметы поплыли. Он уснул, и снилась ему битва. Как это часто бывает во сне, он воспринял все происходящее перед внутренним взором как должное, даже то, что одной стороной ратоборствующих руководит он. А противниками его – Олег.
Битва только начиналась, и Князь видел себя среди своих людей, пешего, стоящего на холмике. Рядом с ним сидел на земле Горшок и ел кролика, постоянно улыбаясь и поглядывая на противников. По другую сторону стоял Санифодий, в образе слепого старика, он что-то говорил Князю, и показалось, это были те слова, что он говорил при первой встрече:
-А вы не думайте, что вы умнее других людей, богатыри, хоть и предстоят вам слава и богатство,- и ещё что-то про предначертание, судьбу и свободу.
Вокруг стояло множество людей, некоторые – разбойники Казия, на одном фланге стоял Тимофей Вылыщаевич со своими войнами, тут же Григорий что-то рассказывал ему про золото.
Князь посмотрел на противоположное войско. Все оно состояло из Черных братьев, они были в чёрных плащах, лишь Олег, тоже стоящий на пригорке, одет был просто, в белую рубаху. Губы его были плотно сжаты, скулы выпирали под тонкой бледной кожей.
Он скомандовал что-то Черным братьям, и они ринулись в бой, достав из-мод плащей мечи и топоры. Войско Князя тоже побежало вперёд, Горшок бежал с костями кролика в одной руке и с сучковатой палкой в другой. Князь поднял меч и ринулся вперёд. К нему бежал Олег, он, кажется, хотел что-то сказать, что-то важное, но вокруг уже кипела схватка и Князь, разгорячённый битвой, просто насадил своего брата на меч. От меча полыхнуло, молния освободилась из него и полетела на Князя. Перед глазами появилось лицо Повелителя молний. Он говорил:
-А если чего недоброе задумаете, так молнии на вас пойдут, как-никак, посланники небес, они добро чтят, а зло клеймят…

Князь вскочил. Было раннее утро, Горшок лег поспать чуток, сразу среагировал и тоже вскочил, схватив палку.
-Ты чего пугаешь?
-Сон плохой приснился…
-Ну эт понятно. От хороших, епт, не вскакивают… Давай рассказывай!!!
И Князь рассказал ему всё, что видел.
-Ну, это уже тяжёлый случай…- ответил Горшок,- Тебя что, окончательно на подвиги потянуло? Эх, с одной стороны жили бы как раньше, как вольные птицы, а с другой стороны – если можно добро сделать, не пройдёшь мимо.
Князь молча вытянул меч наполовину из перевязи и посмотрел на тусклое лезвие. По нему пробегали синеватые искорки, гоняясь друг за другом и соскакивая с лезвия.